Глядя на грудь темноволосого, я вижу значок с его фотографией и именем, напечатанным большими черными буквами. Джозеф Фалькенрат.
Где я? Слабость овладевает моим голосом вместе с ощущением головокружения, из-за которого комната следует за моими глазными яблоками.
Моя лаборатория. Скажи мне, как тебя зовут? Джозеф отставляет стакан с водой в сторону.
Дэниел, хрипло произношу я, замечая, что на моем горле все еще видна царапина.
Дэниел, да? Странное имя для девушки.
Паника расцветает в моей груди, стискивая ребра, и я подавляю желание снова блевать. Они берут только мальчиков. Именно тогда я замечаю прохладную хлопчатобумажную простыню, которая танцует на моих бедрах и груди.
Он раздел меня.
Где моя одежда?
Когда действие наркотика закончится, вам выдадут форму. Его бровь взлетает вверх, когда он скрещивает руки, откидываясь на спинку стула. За все время, что я здесь, в этом заведении никогда не было девушки.
Пожалуйста. Моя мать. Она хотела, чтобы я присматривал за своим братом. Чтобы он был в безопасности.
И ты уже подвела его в этом.
Его лицо расширяется и вытягивается из-за моих слез, и по моему виску пробегает щекотка, когда влага, наконец вытекает из моего глаза, снова обостряя мой обзор. Детское желание сжимает мою грудь, и я проглатываю рыдание, застрявшее в глубине моего горла.
Я хочу домой.
У тебя больше нет дома. Холодный тон его слов, когда он поднимает мою руку, глядя вниз на мою кожу, поражает мою способность держать себя в руках.
Все, кого вы знали по вашему улью, либо распределены по ячейкам, либо ушли. Другого выбора нет. И вы обнаружите, что грань между этими двумя здесь быстро истончается.
Мой брат?
Твой брат в другом тюремном блоке. За ним будут наблюдать. Какое-то время.
Что это за место?
Исследовательский центр. Он отпускает мою руку, позволяя ей с стуком удариться о холодный металл подо мной.
Еще немного времени, и ты восстановишь мышечный контроль.
Вы врач?
Я ученый. Кажется, что он движется рядом со мной, но держит иглу, отчего меня подташнивает.
Слабое покалывание в предплечье заставляет меня щуриться. Я ненавижу иглы. Однажды я была действительно больна, и моя мать отвела меня к женщине, которая воткнула иглу мне в руку. Он был прикреплен к колбе, которая по словам моей матери, должна была обеспечить меня достаточным количеством жидкости,
и им пришлось пристегнуть меня ремнем, чтобы я не вытащила ее.
Ты собираешься отправить меня обратно, потому что я не мальчик?
Отправить тебя обратно означало бы для тебя верную смерть. Он поднимает пробирку, наполненную тем, что должно быть моей кровью, крутит ее перед глазами, прежде чем положить где-нибудь рядом с собой.
Нет. Ты читаешь и пишешь. Ты полезна. Ты будешь помогать мне, делая заметки и маркируя образцы, как ты видела, что я делал с колбой.
Гнев берет верх надо мной, когда я вспоминаю, что этот человек, который отрекся от моего брата. Человек, который позволил жуткому блондину оттащить его от меня, как зараженного койота.
Они все волки. Хищники. И черт возьми, если я сделаю что-нибудь, чтобы помочь этим садистам.
Нет. Я не какая-то рабыня-секретарша у шайки убийц. Иди к черту! Я бы плюнула ему в лицо, но у меня пересохло во рту, даже после воды.
Его челюсть сдвигается, и я замечаю подергивание его глаза. Бросив взгляд в его сторону, он поднимает фотографию, поднося ее к моим глазам. На нем голый подросток, лет шестнадцати, растянулся на столе. Я ошеломлена откровенным видом его пениса и всех четырех конечностей, связанных по углам кровати. Его тело покрыто порезами, ушибами и шрамами всех форм и размеров. Четверо мужчин в белых лабораторных халатах стоят рядом с его головой, на их лицах злые улыбки.
Тест на провокацию. Считается, что у этого мальчика болезнь Дреджа второго поколения. У него положительный результат теста на прионовые антитела. Мой коллега, доктор Эрикссон, считает, что эта болезнь остается латентной в организме. Он считает, что ее можно активировать с помощью болевых раздражителей. Хотели бы вы, чтобы вас перевели в его лабораторию?
Ужас от его слов охватывает меня, когда я смотрю на мальчика. Каждая человеческая косточка в моем теле говорит мне, что я должна восстать против этих монстров, ради таких жертв, как эта бедная душа. Блондин, похитивший моего брата, один из четырех на фотографии, и комок в задней части моего горла сдерживает рыдание, готовое вырваться наружу.
Мой брат. Он они сделают это с ним?
Выражение его лица непроницаемо, как будто его не трогают эмоции, переполняющие мои слезы.
Младших мальчиков просто изучают на предмет агрессии. Образцы крови, структуру костей. Наблюдение. Если он продемонстрирует черты носителя, его оставят для такого рода исследований, да.
Его грубая честность тяжелым грузом засела у меня в животе.
А если он этого не сделает?
Тогда для него учеба окончена, и он освобожден.
Свободен? Часть меня не доверяет этому слову, но сейчас это все, что у меня есть. Точно так же, как сказал мне старик в грузовике ты должен во что-то верить.
А я?
Когда ты нам больше не будешь нужна, ты тоже будешь освобождена. А пока ты жива, потому что от тебя есть польза. Оставайся такой, и ты выживешь.