У меня уже ноги подкашиваются, пожаловалась Ася. Лицо ее побледнело, было утомленным, обветренные губы пересохли, стали шершавыми, колючими.
Слова ее услыхали два паренька в телогрейках, в зимних шапках.
Эй, девчата! окликнул один. Садитесь на наше место. Мы сейчас на поезд.
Спасибо, ребята обрадовалась Славка.
Сестры плюхнулись на диван и с наслаждением вытянули ноги.
Видать, тоже куда-то навострили лыжи? окая, спросил паренек.
Навострили! засмеялась Славка.
И мы тоже. Аж в самую Сибирь, в Саяны, на стройку. Ну, счастливо вам! Ребята ушли, брякая замочками на фанерных чемоданах.
Как интересно все! удивилась Славка, глядя им вслед. Люди всякие! И все едут куда-то. Куда? Вот эти ребята откуда они? Как они жили? Что у них случалось? И что еще случится? Ой, как это все интересно!
Так же и о нас, наверное, думают, сонно откликнулась Ася. «Кто они? Откуда? Куда? К каким берегам плывут?..» Вытянуться бы сейчас в каюте на подвесной койке и спать, спать...
Под высоким потолком щелкнуло лопнул красный шар, упал маленькой, сморщенной резинкой.
Ася прилегла на плечо сестры, Славка ласково обняла ее, шепнула:
Дрыхни!
Ася сразу уснула. Она показалась сестре совсем маленькой девчонкой, которую нужно оберегать. «Ничего, со мной не пропадешь. Я тебя в обиду не дам, мысленно прошептала дремлющая Славка. Главное не вешать нос!.. А ведь мы в Москве! Подумать только в Москве», радостно удивилась она. И даже сквозь сон чувствовала нетерпение и любопытство.
Что их ждет? Какая жизнь? Какая судьба? Какие дороги и края?
И что это за люди вокруг?
Какая у них жизнь?
И вдруг на душе стало неприятно: «Мы вот здесь торчим, а мама с папой не находят себе места, не спят... Сколько седых волос мы им добавили!» Потом Славка стала убеждать себя, что они с Асей еще искупят свою вину и никогда, никогда не будут больше мучить стариков. Наконец она успокоилась и задремала.
Сквозь слипающиеся ресницы Славка видела проплывающие зыбкие фигуры, золотые лепешки огней, буфетчицу в кружевной наколке. Она то наплывала смутной горой, то уходила далеко-далеко, уменьшалась до куколки, словно перед Славкой кто-то настраивал бинокль. Славка сонно улыбалась, насильно расширяла глаза и видела пивные кружки с пенными шапками, дымящуюся цепь сосисок, поддетую вилкой, тарелки с бутербродами. Она закрывала глаза, море далекого шума колыхало ее, несло к островам, заросшим пальмами. С островов пахло лимонами, копченой колбасой, сыром, листья на пальмах звякали, как монеты. А радостное удивление все усиливалось, и, наконец, Славка исчезла, растворилась, жило только это удивление. Несколько раз она просыпалась от непонятного счастья и сонно шептала Асе непослушными пухлыми губами:
Это ничего, что мы спим на вокзале. Это даже интересно. А вообще-то все здорово. И обязательно все будет хорошо...
Снова над головой щелкнуло, и на колени Славки упала синяя резинка.
Славка нашла в кармане конфету, не открывая глаз, откусила половину, а другую сунула в рот Асе.
Я ничего не говорю, доносился шепот Аси. Только уж очень длинная ночь.
Это хорошо, если жизнь длинная... И я тебя люблю. А ты? И Славка, досасывая конфету, уже не могла понять: сказала она это или подумала?
Потом склонялись к ней какие-то добрые лица, улыбнувшись, они расплывались мутными пятнами, кто-то что-то ей говорил не то советовал, не то звал куда-то, подходила какая-то махонькая девочка, у нее были такие шелковые кудряшки, и такой маленький задорный носик, и такие малюсенькие зубки, что Славке очень захотелось поцеловать ее в ямочку на щеке. И снова, просыпаясь, она не могла понять: было это все на самом деле или только приснилось. Очнулась она от этого желания поцеловать ребенка.
В окнах уже синел туманный осенний рассвет, по запотевшим стеклам пробегали капли, чертили, как озорные речонки, извилистые русла.
А вокзал по-прежнему жил, бодрствовал, кипел, и буфетчица все вытягивала дымящиеся цепи сосисок. Все это Славке почему-то показалось хорошим, добрым, уютным, и из-за этого она уверенно подумала, что и у них дела сегодня сложатся по-хорошему, по-доброму. Только нужно все там, в министерстве, толково объяснить. И все, конечно, диву дадутся, сколько они уже добиваются своего, сколько лет мечтают. И, конечно, их похвалят
за то, что они даже из дому удрали и ночь провели на вокзале. Удивятся, похвалят и дадут приказ в училище, чтобы их допустили к экзаменам.
В третий раз щелкнуло над головой, и к ногам Славки упала зеленая резинка. Славка тихонько засмеялась, кисточкой шарфика пощекотала Асе нос.
Просыпайся, засоня! Приплыли в гавань.
...И опять захватила их стремительность Москвы. Глаза разбегались, не успевали все рассмотреть. Долго ездили в метро, выходили на каких-то мраморных станциях, катались на эскалаторах.
Вот это да! воскликнула Славка. Ее пухлые щеки горели, в серых глазах переливался блеск. Она уже успела освоиться и всюду шла смело, на эскалаторе не стояла, а сбегала, как некоторые москвичи.
Вот дурная! ворчала Ася. Еще оштрафуют.
Не робей! Чай, в своем отечестве! кричала Славка.
Но, когда они разыскали нужное им министерство, их охватила робость. Перед суровым, гранитным зданием они показались себе такими невзрачными, деревенскими девчонками.