Я сделала это с ним. Запихнула его обратно в то место, откуда, казалось, потребовалось так много времени, чтобы вытащить его.
Кадмус опускает меня обратно на одеяла, печаль и конфликт горят в его глазах, когда он смотрит на меня сверху вниз.
Я тоже сожалею. Я сожалею обо всем. О том, что я сказал. Что я натворил.
Он вынес столько же, сколько любой из нас, сражался так же упорно, как Титус, и выполнил все задания, о которых я его просила. Он этого не заслуживает.
Кадмус Если то, что ты говоришь, правда Я пытаюсь не плакать, но я не могу справиться с эмоциями, которые прямо сейчас овладевают моим телом.
И Валдис
Забудь о том, что я сказал. Он кладет руку мне под голову, чтобы задержать свой взгляд на моем.
Понимаешь? Забудь все это. Ты не должна отказываться от него. Хорошо?
Я не знаю, почему слова, исходящие от него, поражают меня намного сильнее. Возможно, потому, что Кадмус всегда бил меня жестокой правдой, что даже его ложь ощущается как вопиющая честность. По моему кивку давление у моего входа уступает место его первому толчку внутри меня, и я выгибаюсь назад, задыхаясь, когда мое тело растягивается вокруг него.
Я сделаю это для тебя. Его голос дрожит от напряжения, и мне не нужно смотреть на него, чтобы знать, что его зубы стиснуты.
Я не буду таким нежным, как Валдис, если ты этого хочешь. Но я также не причиню тебе вреда.
Впиваясь ногтями в мои мясистые ягодицы, он стонет, затем падает вперед, зажимая меня между своих вытянутых рук, и ускоряет темп.
Разинув рот, я борюсь за дыхание, то задыхаясь, то цепляясь за спальный мешок, в то время как мое тело сопротивляется его нападению.
Кадмус!
Он ничего не говорит в ответ, и только его стоны и шлепки плоти наполняют кузов грузовика. Стиснув зубы, я наклоняюсь, чтобы схватить его за мускулистое бедро, вонзая ногти в его плоть. Нежные руки предназначены для занятий любовью, а это не то, что сейчас. Это гнев и боль. Это что я представляю себе о Кадмусе, когда его голова не кружится от тьмы, которая взывает к нему теперь чаще, чем раньше. Мне нужно почувствовать это наказание, впитать его в себя, потому что без этого мне было бы стыдно за это облегчение. Это Кадмус. Вот как он возвращает меня из темных глубин, не ослепляя светом. Вот как он забирает мою боль и делает ее своей.
Грузовик дребезжит и толкается, и я осмеливаюсь поднять глаза и вижу его покрасневшее лицо, стиснутые челюсти от невиданной агонии, которая вызывает слезы на его глазах.
Его предплечье опирается на кузов грузовика рядом с моей головой, и я наблюдаю, как его пальцы сжимаются в крепкий кулак. Он сжимает мою руку, переплетая костяшки своих пальцев с моими, и тяжело дышит мне в ухо, пока входит и выходит из меня.
Давление нарастает у меня в животе, пока он сжимает мою руку, почти раздавливая ее в своих. Слезы текут по моим вискам, и я закрываю глаза, желая, чтобы мой мозг перенес меня куда-нибудь еще.
Выругавшись, он взрывается внутри меня, горячие струи жидкости пульсируют от его оргазма. Его тело содрогается, и его дыхание становится неглубоким у моего уха, пока он не замирает напротив меня. Я чувствую, как его лоб прижимается к моей ключице, и он дрожит, его прерывистое горячее дыхание согревает мою кожу.
Облегчение наступает мгновенно. Тоски нет.
Требуется несколько мгновений, чтобы серьезность происходящего навалилась на меня, чтобы чувство вины поглотило меня. Прикрывая ладонью глаза, не в силах больше сдерживаться, я разражаюсь слезами, в то время как стыд обволакивает меня, затягивая в свои удушающие глубины.
Кадмус выходит из меня и прислоняется спиной к стенке грузовика, подтягивая колени. Он поглаживает свой череп взад-вперед, и я понимаю, что с ним не все в порядке. Несмотря на наркотики, что-то большее и темное завладело им. Что-то более могущественное.
Единственное, что может отвлечь меня от ненависти к самому себе прямо сейчас.
Кадмус?
Нахмурив брови, он смотрит вдаль, как будто снова потерялся в другом мире.
Боль в моей груди почти сильнее, чем та, что пронзила мое лоно, когда я смотрю, как он тоже ломается.
Прости, что заставила тебя пройти через это.
Ты не та, кто это сделал. Его глаз дергается, и он поводит плечом.
Это мое искупление за все ошибки, которые я совершил. Вот как Бог наказывает меня. Напоминая мне, что я меньше чем слабак.
Ты не слаб. Ты один из самых сильных мужчин,
которых я когда-либо знала.
Ты спрашивала о моих шрамах. Там, у водопада. Он проводит запястьем по глазам и принюхивается.
Шолен не оставлял мне этих шрамов. Я сделал это с собой.
Зачем тебе это делать?
Они хотели отправить меня обратно в туннели, но я отказался. Поэтому они поместили меня в изолятор. Потирая рукой затылок, он качает головой.
Они кое-что знают. Вещи, о которых я никогда не говорил. Я не знаю как, но они знают.
Вот где он рассказывает мне правду. Тайна того, что с ним случилось, и часть меня не готова. Не после того, что мы только что сделали, но я должна знать. Я должна знать, что с ним случилось. Как они могли превратить такого сильного и непревзойденного Альфу в сломанную оболочку человека.