И еще эта Макария, которая бродила по коридорам в нижнем белье. После того, как сообщение Салема разошлось в первый же день, она даже не взглянула на меня. Я не знала, были ли две другие человеческие женщины так же дружны с Салемом, как Макария. Все женщины держались на безопасном расстоянии, когда я была с ним.
Салем отказался говорить о жителях женского пола, но моя злобная ревность не унималась.
Я соскользнула с кровати и подошла к нему.
Ты трахался с женщинами-охранницами?
Он натянул хлопковые шорты, не отрывая глаз от своей задачи и поджав губы в тонкую линию.
Ты позволил им укусить себя? Я видела, как они трахаются, и они всегда кусаются. Хорошо им, наверное.
Они не превращают своих партнеров в прах, он сунул ноги в кроссовки для бега.
И ты позволил им укусить тебя? я схватила рубашку и брюки из ящика и натянула их, повысив голос. Ты все еще трахаешься с ними?
Не глядя в мою сторону, Салем вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Мои клыки втянулись, а руки сжались в кулаки.
Я ненавидела его отказ объяснять свои отношения с другими женщинами. Я ненавидела надежду, которую питала к его моногамии, когда мы были вместе. Я ненавидела наполненные страстью часы, проведенные в его объятиях, когда я купалась в мысли, что если он был со мной, то не был с кем-то еще. Больше всего я ненавидела моменты, когда его не было со мной, потому что все,
что я могла делать это представлять его с кем-то другим.
В другом конце комнаты стоял стальной сейф, дразня меня своим скрытым содержимым. Мой лук и кинжал матери были заперты внутри. Почему, когда так много другого оружия находилось в пределах моей досягаемости? Старинные ружья висели вдоль стен, как музейная экспозиция. Ножи и вилки лежали среди тарелок на кофейном столике после вчерашнего ужина.
Не похоже, чтобы я могла вырваться из этого места с помощью залпов выстрелов, стрел и вилок. Я против семидесяти гибридов и Салема? Это плохо кончится.
Он знал, что значит для меня кинжал. Может быть, он думал, что я не попытаюсь сбежать без него, что я не оставлю его позади.
Но не существовало никакого спасения. Я была беспомощной добычей среди нечеловеческих хищников.
По крайней мере, он не запер мой медальон. Я потрогала пальцем металлический диск у себя на груди. Моя мать была беременна, когда мои отцы подарили ей его. Он был на ней, когда она сделала свой последний вдох. Она видела, как приближается ее смерть, и встретила ее с поразительным мужеством. Если она смогла это сделать, то и я смогу справиться с этой ситуацией с Салемом.
Дверь в коридор открылась, и мои клыки удлинились.
Салем стоял в дверном проеме, напряженный и неподвижный, как хищник.
Пойдем со мной сегодня на ужин.
У меня перехватило дыхание. Каждый вечер он ужинал в столовой с десятками своих друзей. Как бы сильно мне ни хотелось влиться в его жизнь и сердце, я отказывалась от его ежедневных предложений присоединиться к нему. Я еще не оправилась от унижения, когда меня публично трахали против моей воли. Не могла заставить себя есть с теми женщинами, которые видели, как Салем использовал меня таким унизительным образом. Я ненавидела свою слабость, и я ненавидела Салема за то, что он заставил меня чувствовать себя уязвимой.
Я не была такой храброй, как моя мать.
Я ответила ему, покачав головой.
Выражение его лица окаменело, а хлопнувшая дверь лишила меня клыков и треснула шипящей трещиной в груди.
К черту его и его самодовольный гнев. И к черту меня тоже, потому что, несмотря на всю мою раздражающую враждебность, я не могла заставить свое тело не распаляться в его присутствии. Мое сердце билось чаще, а душа ликовала всякий раз, когда я его видела. Я жаждала его, но не приблизилась к тому, чтобы простить его ложь два месяца назад.
Единственное, о чем он не солгал, так это о моей способности бродить по его дому в одиночку и без всяких ограничений. Поэтому я вышла из комнаты и побрела по главному коридору, где в этот ранний час толпились только стражники.
Все коридоры вели к центральному помещению, как спицы в колесе. В центре располагались промышленная кухня, столовая и комната для оргий. Я насчитала девяносто дверей в коридорах. Девяносто отдельных апартаментов. За последние недели я проскользнула в несколько комнат, которые были оставлены незапертыми, в поисках окон или путей к отступлению.
Конечно, в этом подземном отеле не было окон. Единственный выход через тот гараж. Если это место вспыхнет пламенем, даже Ив не сможет спасти меня.
Я быстро прошла через пустую комнату для оргий и свернула в коридор, который вел в гараж. Мои клыки еще не показались, так что Салем, должно быть, бегал вне пределов слышимости.
Учитывая его отвращение к дневному свету, я понимала, почему он построил подземелье. Местные жители жили здесь без солнечного света, но я знала, что они часто приходили и уходили. Кто-то должен был собирать еду и припасы. И трех человек недостаточно, чтобы удовлетворить аппетиты семидесяти-с-чем-то гибридов.
Я не видела солнца уже два месяца, но чувствовала жар его лучей и нуждалась в этом ощущении сейчас, чтобы согреть холод отсутствия Салема.