Еду подавали по расписанию, каждые десять-двенадцать часов. Каждый раз мы экспериментировали с его венами, проверяя, как они трепещут под моей рукой и тянутся навстречу моим движениям. Салем казался расстроенным тем фактом, что я видела ту его часть, которую он не мог видеть. Он так и не получил свою фляжку с алкоголем, а наши похитители никогда не разговаривали и не показывались. Как будто мы пребывали в заключении у призраков.
Мы каждый день принимали душ и стирали обрывки одежды уменьшающимся куском мыла. Я использовала брусочек экономно, беспокоясь о неизбежности того, что мне нечем будет мыться. Это было такое несущественное беспокойство в схеме вещей. Но, будучи запертым в бетонной комнате, человек начинал мучиться от всякого дерьма.
Салем думал об убитых им детях-гибридах с горечью, но без сожаления. Он был задумчив и любопытен, делясь своими предположениями о том, что они пришли из заведения для воспроизведения потомства, в которое я проникла в тот день, когда меня схватили. Это имело смысл. Там не было ни младенцев, ни детей. Они должны были уехать куда-нибудь куда-нибудь недалеко, учитывая суровый климат Юкона. Например, в этот особняк.
Я часто говорила о матери Эдди, Ши, потчевала Салема историями о ее вспыльчивой натуре. Она была лучшей подругой моей матери и воспитывала меня как свою собственную. Я любила ее так же, как любила ее сына глубоко и безоговорочно. Мое настроение омрачалось, когда я думала о Ши, Эдди и моих отцах, но Салем, казалось, всегда замечал это, переводя разговор в более светлое русло.
Мы много спали. Холод подземелья преследовал нас под шкурами, наши тела прижимались друг к другу, ища тепла. Спать с ним в таких интимных объятиях было адом для моей эмоциональной стойкости. Я поддерживала эти стены недоверия, чтобы защитить себя, но час за часом, день за днем, Салем втискивал свою сексуальную сущность в трещины моей разрушительной защиты.
Я винила в своей слабости его власть над моим телом. Салем знал, как целовать меня, прикасаться ко мне и сводить с ума от желания. Он доводил меня до оргазма каждый час бодрствования, как будто это была его единственная миссия в жизни. Мы принимали душ. Мы ели. Потом его рот снова оказывался на мне. Но он не трахал меня, сколько бы я ни умоляла. Это было озадачивающим, неожиданным и чертовски раздражающим.
Это погрузило меня в задумчивый поток самоанализа. Если я вычеркну из уравнения секс и плен, что я буду чувствовать к нему? Я провела много времени, колеблясь между тем, чтобы быть предвзятой, непредвзятой, и посмотреть на это под миллионом разных углов. Но на самом деле Салем мне нравился. Я определенно стала зависеть от его компании. Еще более тревожным было то, что я поняла, что забочусь о нем на ужасающе душевном уровне.
Чего ты ждешь? спросила я десять дней спустя.
Десять дней это наша оценка, основанная на количестве картонных лотков, скопившихся под раковиной.
Салем стоял передо мной, опустив голову и твердо глядя мне в глаза. Плечи расправлены, руки опущены по бокам, его поза была мощной и яростной, а лицо выражало десять оттенков самодовольства после того, как он только что надрал мою задницу в поединке по борьбе.
Я знаю, что ты хочешь меня, я обошла его по кругу, тяжело дыша и запыхавшись. Ты уже десять дней тверд как скала, я остановилась перед ним и уставилась на неизменную эрекцию в его штанах. Что это дает?
Он ухмыльнулся.
Мы, наверное, умрем здесь, я уперла руки в бока. Я не хочу умирать девственницей.
Я говорила как сумасшедшая. Так вот что делает с людьми безделье? Я сходила с ума?
Этого не случится, он сложил руки за спиной, пристально глядя на меня.
Не случится чего? Я не умру здесь? Или я не умру девственницей?
Ни того, ни другого.
Та же песня, под которую мы танцевали целыми днями. Я отвернулась и сердито посмотрела на стальную дверь. Всю прошлую неделю я закатывала вопящую истерику с красочными оскорблениями всякий раз, когда дверь открывалась. Я была готова произнести еще несколько вульгарных, но очень искренних слов в адрес наших похитителей.
Когда у тебя следующий месячный цикл? спросил Салем у меня за спиной.
Черт возьми.
Беременность? я резко повернулась к нему. Так вот о чем ты беспокоишься?
Отвечай на вопрос.
Даже не знаю, я провела рукой по волосам. У меня нерегулярный цикл, но обычно это происходит раз в два-три месяца. У меня, наверное, есть месяц до следующего, бл*дский ад, неужели я все еще буду здесь? А что?
По двум причинам. Во-первых, у тебя будет идти кровь, а запах его глаза сверкнули. Я не смогу себя контролировать. Во-вторых
Подожди. Отмотай-ка назад. Что происходит, когда ты теряешь контроль? Поконкретнее.
Если у тебя идет кровь между ног? он шагнул ко мне, его взгляд опустился на мои внезапно ставшие слишком короткими шорты. Я начну оттуда. Лизать. Сосать. Кусать.
Я отшатнулась, разинув рот.
Потом я пососу одну из этих пухлых жилок на твоей нежной шее, он сделал еще один шаг, и его клыки выступили между зубами. Я не осушу тебя, даже близко нет. Но я определенно буду трахать тебя до тех пор, пока ты не лишишься способности ходить.