- Сергей Миронович, может вам помочь с докладом? Промышленность и транспорт - моя стихия.
- У тебя есть время?- счастливо улыбается он.
* * *
- Владимир Георгиевич,- на пороге кабинета полномочного представителя СССР в Германии Деканозова появляется высокая худая фигура первого секретаря полпредства Бережкова,- тут после вчерашнего фуршета официантка под скатертью обнаружила конверт с ...
- Вы с ума сошли!- полпред отдергивает руку и отстраняется от протянутого письма,- нельзя брать в руки никакие неизвестно откуда взявшиеся предметы. Вы разве не слышали, что произошло с Гиммлером? Ходят слухи, что его вот таким же письмом на приёме в Испании отравили. Стойте так, не бросайте письмо!
Молодой человек вздрагивает, с ужасом смотрит на конверт, его лицо мгновенно покрывается мелкими каплями пота.
Деканозов вскакивает на ноги, быстро открывает ящик письменного стола, достаёт оттуда небольшую деревянную шкатулку и вытряхивает её содержимое на стол перед собой:
- Кладите сюда, та-ак... осторожно. Хорошо.
Крышка шкатулки громко, как выстрел пистолета, щёлкает в повисшей в кабинете тишине.
- Садитесь на стул, товарищ Бережков, вон там в углу,- постпред хватает трубку телефона,- быстро сюда врача.
- А может зря мы панику наводим, Владимир Георгиевич,- задумчиво замечает Бережков, послушно отходит от стола, но не садиться, боясь помять свой новую чёрную шерстяную тройку,- а что если это кто-то из сочувствующих таким образом сведениями с нами поделиться хочет? Судите сами, вчера здесь на фуршете было больше сотни гостей, в основном высокопоставленных военных, - едят, пьют, никто не сидит, столов и стульев со строго расписанными местами не предусмотрено, все ходят от столика к столику, идеальное время и место, чтобы, не привлекая внимания, передать письмо. Это же не почтой, которая, наверняка, вся перлюстрируется, и не личный визит. Так?
- Так,- эхом повторяет Деканозов, проводя ладонью по начинающей лысеть седой голове.
- Это точно 'инициативщик', Владимир Георгиевич,- воодушевляется Бережков, потирая руки, его глаза горят,- причём довольно умный и опытный. Смотрите, на конверте не оставил подписи и адреса, понимая, что письмо всё равно передадут начальству. Я уверен, что и отпечатков пальцев мы там не найдём. Поэтому, чтобы не раскрыть информатора, нам нужно держать это происшествие в тайне...
- А что если,- Деканозов пародирует своего молодого коллегу,- это кто-то из наших постпредских передаёт врагу информацию? Чьи отпечатки мы тогда найдём на конверте?
Бережков бледнеет
и опускается на стул:
- Но вы же не думаете, товарищ постпред, что это я...
- Я лично не думаю, Валентин Михайлович,- тяжело выдыхает он,- но контрразведка точно будет всё расследовать. Короче, жди гостей из Москвы с проверкой. Единственное в чём вы правы, это в том, что мы этот случай должны держать в тайне.
- И ещё, Владимир Георгиевич, надо как можно быстрее отправить конверт в Москву.,- щёки Бережкова розовеют.
- Вот только в чей адрес, в НКИД или на Лубянку? Думаю на Лубянку, а то вдруг там и в самом деле яд.
Москва, Кремль, кабинет Чаганова.
25 февраля 1941 года, 07:00.
'Скоро будет месяц как Оля уехала,- отрываюсь от бумаг и слушаю перезвон курантов,- судя по всему она опять в своём репертуаре. Хотя почему? Все люди смертны, мог и Гиммлер без посторонней помощи склеить ласты. За эту версию говорит и то, что это событие в самой Германии прошло довольно спокойно: хотя похороны и были пышными, с приторными словоизлияниями главарей рейха, но без истерик и обвинений врагов в СМИ. Сдох Максим, да и хрен с ним... Гораздо больше меня сейчас тревожит миссия Зои Рыбкиной в Берлин. От её результатов действительно зависит многое. По результатам 'разбора полётов', касающихся ликвидации группы немецких диверсантов в Стокгольме, ей пришлось уйти из ИНО, но без работы Зоя оставалась недолго. Игнатьев, судя по всему по рекомендации Оли, взял её к себе и пристроил на работу в ВОКСе - Всесоюзном Обществе Культурных Связей с заграницей. Эту крышу сейчас используют все наши спецслужбы для легализации за границей своих агентов. Рыбкина стала ездить старшей группы советских агентов по странам западной Европы'.
* * *
- Ты уверена в ней,- в который раз спрашивал я Олю два месяца назад, обсуждая кандидатуру Рыбкиной,- не она ли сдала тебя, когда вернулась в Москву из Стокгольма.
- Уверена, это не она,- злилась супруга, накручивая на палец локон,- Зое самой досталось, её тоже выгнали с работы.
- А от кого тогда утекло?
- Похоже, что в посольстве мы где-то на прослушку нарвались.
- А если Рыбкина?...
- Нет, это исключено.
- Ну смотри. Если сорвётся, то тут увольнением дело не обойдётся. Поедешь в 'солнечный Магадан', а меня, в лучшем случае, вышибут со всех постов и бросят на периферию поднимать Целину...
- Не сорвётся,- обрывает меня Оля,- дело не сложное, сделать закладку сможет любой начинающий, а у Рыбкиной имеется немалый опыт.
- Я тебе про Фому... Ну ладно, поступай как знаешь, времени не остаётся совсем. Давай ещё раз пройдёмся по тексту.
- 'Главное Командование сухопутных войск,- монотонно бубнит Оля,- Генеральный штаб. Оперативный отдел. Номер 050/41. 31.01.41 года. Совершенно секретно. 30 экземпляров, хх экземпляр. Только для командования. Директива по стратегическому сосредоточению и развёртыванию войск, в скобках, 'План Барбаросса''...