Интересно, а меня саму он тоже считал недоразумением?
Сколько слоëв на твоей малышке? раздался ещё один голос.
Захотелось приоткрыть глаза и подглядеть, кто заговорил, но и выдавать себя я не желала. Нос зачесался. Я слегка напряглась, но сумела удержать свои руки.
Господин что-то недовольно пробубнил в ответ на замечание. Я почувствовала, как Коэн наклонился. Услышала лёгкий хлопок. Вновь расслабившись, господин с нажимом повторил:
Девица совсем юна. Она моя ученица, не вея.
Хм Что это за слово такое? Надо разузнать, решила я.
Отлично, тогда ты не будешь
Буду, холодно перебил господин неизвестного мне мужчину. Летта моя.
Я слышала, как отказывался от своих слов незнакомец. Как он говорил о каких-то собаках, о сливовом вине и о чём-то ещё, совсем не интересном. Слушать размеренные разговоры казалось всё сложнее. Мысли ускользали, и я совсем не заметила, когда меня вдруг начало покачивать, словно на волнах. Это господин понёс меня в шатёр.
Он уложил меня на пухлый матрас, накрыл шерстяным пледом, взметнув в воздух пыль, и хотел было выйти, но я чихнула. Я открыла глаза и прикрыла нос ладошкой. Приподняла растрепавшуюся голову, рассмотрела помещение.
Сквозь ткани потолка и стен внутрь проникал свет, но не прохлада и ветер. Пол застелили циновками, возле одной из стен поставили ширму, а подле неё небольшой столик с тазом воды и сундук для одежды. Постель, на которую меня опустил господин, оказалась довольно просторной, хотя и не кроватью вовсе. Это был обычный прямоугольный матрас, постеленный прямиком поверх циновки. Сбоку от неё, чуть в стороне, покоился невысокий столик на косых ножках. На столе аккуратно лежали листы бумаги и кисти для письма. Ещё там лежала какая-то папка, перевязанная тесьмой.
Никуда не выходи, велел Коэн, хватая со столика папку с исписанными бумагами.
Что там?
Подумав, господин вернулся ко мне и сел на край матраса. Он расшнуровал папку и вынул из неë
первый лист. К нему прикололи фотокарточку в коричневых тонах, а сам он содержал пометки о некоем человеке. Я взяла записи в свои руки и внимательно вчиталась:
Сёта Корун, 32 года, человек, владелец швейной «Чудеса нити», глава семьи. Средний рост, худощавое телосложение, тëмные прямые волосы, на левом боку косой шрам, под правым локтем родимое пятно шириной в три пальца. Имеет двух сестëр: Арника 12 лет, Виви 22 года.
В пьяной драке убил Ютаку Роуна, ранил Эйджи Тооку и Хирото Тооку. Последний лежит в госпитале имени Аротея, в себя не приходит.
Приговорëн к смерти.
Закончив чтение краткого описания, я перевела взгляд на другие листы, выглянувшие из папки.
Это, во рту у меня пересохло, на них охота?
Да, спокойно ответил Коэн, почему-то смутившись.
Он потянулся за листом в моих руках, но я с испугу крепче прижала бумагу к себе. В воображении возник такой же лист, только с моим описанием. Там бы сказали, что я убила Рея. Рей тенери. За убийство тенери в Сааде принято карать людей жизнью. Я сглотнула, не желая рассказывать об этом эпизоде своей жизни. Я не хотела убивать его. Нет, вовсе нет. Это случайность.
Это случайность? голос подвёл, из-за чего я скорее спросила, чем оправдалась.
Возможно, согласился господин и, с усилием, забрал у меня лист. Ты права, Сёта всего лишь защищал сестёр. И смерти недостоин.
Он расправил бумажный лист и показал мне на небольшие символы, написанные от руки в верхнем правом углу.
Здесь я отмечаю, от кого стоит отвести охоту, пояснил Коэн. Он, покопавшись в папке, достал ещë один лист. Вот, это мои личные заметки. Подожди, я выну нужную.
Не надо.
Услышав, что господин не желал смерти человека, я, не дожидаясь позволения, выхватила из его рук несколько исписанных листов.
Первый заполнили плавными линиями мелкого почерка, который читался с удивительной лëгкостью. Мне даже подумалось, будто Коэн отдельно обучался каллиграфии. «Хотя, должно быть, так и было», подумала я, читая дополнение про Сёту.
Он защищал своих сестëр. Роун и братья Тооку наплевали на возраст одной из девушек, не говоря уже о нежелании последних развлекать мужчин. Но хуже всего были не описания произошедшего от господина, способного проследить магический след. Из рук Коэна вывалилась фотокарточка с изображением одной из девушек. Вернее, с её телом. Маленьким, переломанным телом двенадцати лет.
Я со свистом вздохнула. Господин тихо выругался и убрал фотокарточку, а заодно отобрал у меня свои записи.
Этого тебе видеть не следовало, посетовал он, поспешно складывая всё обратно в папку и перевязывая её тесьмой. И покидать шатёр тебе тоже не следует. Это понятно?
Не в силах ответить, я лишь кивнула, глядя на свои колени. В горле встал ком. В груди заболело. Господин бесшумно поднялся с матраса и вышел.
Глава 15
Сердце от волнения забилось быстрее. Я застыла подобно деревянному петуху. Вот только господин где-то там, и он, судя по всему, планировал спасти неизвестного мне Сёту. А может, и ещё кого? Фотокарточка сестры Сёты кровавым мазком отпечаталась в памяти. Мне хотелось знать, что Коэн не соврал. Хотелось верить, что он его спасёт.