Входящая в ворота Домна замерла. Новость о Еремее терзала её, а тут в собственном дворе творится что-то непонятное. Торопливо
поставив вёдра на землю, не заметив, что расплескавшаяся вода залила ноги, она кинулась к мужу:
Что стряслось?
Вон, у дочери спроси.
Василиса, да что случилось?
Та на этот раз замешкалась с ответом.
Ивар сказал:
Сейчас узнаем, и решительно пошёл в подклеть. За ним нерешительно потянулись Василиса, Домна и младшие дети.
А вы куда? Тут будьте, Ивар за раздражением прятал некоторую неуверенность.
Тут будьте, повторила Тиша Забаве и Айке, сделав вид, что это указание её не касается.
Вскоре во дворе остались лишь малыши, которые, раскрыв рот, растерянно смотрели вслед ушедшим родственникам.
А родственники столпились в подклети у двери погреба. Оттуда не доносилось ни звука. Василиса почувствовала неуверенность. А что, если домовой позабавился на её счёт и теперь оставил её одну расхлёбывать всё. А может, ей померещилось?
Ивар толкнул дверь. Она медленно проскрипела в сторону, открывая проём. На секунду все ахнули, увидев в темноте фигуру. Фигура зашевелилась. И вот из погреба навстречу изумлённым родственникам шагнула баушка.
Ты ты что тут Кто тебя запер здесь? Ивар откинул в угол теперь уж ненужный топор.
Баушка вильнула глазами, зашамкала:
Дык, пошла по делу. Норку мышиную видала, дык заткнуть её тряпкой, стала рассказывать баушка, не замечая, как предательский сметанный полукруг под носом опровергает её историю о мышах. А закрыла меня, видать, Василиса, баушка зыркнула недобро на старшую правнучку, она бегала туда-сюда.
Всё внимание вновь обратилось к Василисе. Под прицелом всеобщего осуждения она совсем поникла, повернулась и пошла. Мать догнала её уже у ворот:
Ты куда?
Бельё на речку полоскать.
Не ходи пока, пусть Ярина сходит.
Домна оглянулась:
Ярина! Где она?
Маменька, она на огороде. Сейчас я её кликну, Тиша побежала за сестрой.
Ба ба, Айка увидев родную старушку, поплёлся к ней. Он очень был рад, что её вновь встретил. К тому же он единственный знал, как всё было.
А дело было так. Баушка изрядно помыкавшись на завтраке, вертелась у погреба, выжидая удобную минуту. Вместе с ней вертелся и Айка, не понимая, а чего они с баушкой тут вертятся. И вот удобная минутка, баушка отодвинула вертушку и нырнула в манящую темноту, не взяв с собой даже лучину. Где крынки со сметаной, она и так помнит. Дверь следом за ней со скрипом закрылась, а Айка заинтересовался вертушкой. Уж ловко её баушка вертела. Попробовал. О! Вертится и у него!
Потом он пробовал донести до окружающих сведения о застрявшей старушке, но окружающие малышей часто слушают невнимательно. Вот и у него не получилось организовать спасательную экспедицию.
А хлеб у Василисы на этот раз получился немного подгоревшим.
10
С сыном Глебом просо уже отсеяли. Чуть раньше, чем соседи. Чуть раньше, чем полагалось по приметам-подсказкам самой природы. Отец Прокопий не хотел работать с другими, намеренно держался особняком. Ему было неприятно наблюдать за многочисленными языческими обрядами, тьма-тьмущая которых сопровождала работу на пашне. А уж Глебу совсем ни к чему их видеть. Хотя, видят, конечно, и Глеб, и отец Прокопий. Тут закроешь глаза не увидишь, так услышишь. И жалко иной раз становится своих земляков. Ведь понятно, что для семьи стараются, что не выжить в лихую годину без хорошего запаса урожая, вот и хлопочут, где хитростью и уловками, где намёками и подсказками задобрить своих богов. А когда становится совсем скверно, когда урожаю грозит гибель, от засухи или ещё какой напасти, то отчаяние может заставить общину пойти на страшные поступки.
Когда-то он и сам во многом участвовал. А потом случилось по молодости служить у князя, там и крестился, и принял новую веру. В этой вере и прожил большую часть сознательной жизни. А постарев, вернулся в свою родную землю в сане священника, с женой и сыном-отроком.
Община встретили Прокопия настороженно, но не враждебно. Живи, места всем хватит.
Вот с тех пор и живут. Прошлым летом похоронил жену. Трудно им вдвоём с Глебом управляться без женских рук, да делать нечего.
О чём, батька, задумался? Ай, устал? вывел отца Прокопия из задумчивости весёлый голос сына.
А и устал. Годков мне уж немало, поди Прокопий ускорил шаг. Что-то он и вправду отстал, Глеб придержал Рыжика, поджидая отца.
Что там дальше полагается сеять?
А вот запоминай, сынок, заквакают лягушки будем сеять овёс, услышишь кукушку, пойдём лён сеять.
А зачем нам лён, кто им заниматься будет, не мы же с тобой?
Это ты верно подметил, Глебушко, остались мы без матери твоей, как две сиротинушки. Но, что ж нам теперь без порток ходить?
В городе купим. Зачем же без порток.
Значит, не будем в нонешний год лён сеять?
Не знаю, батя, как скажешь.
Вот и я не знаю, сынок. Жениться тебе надо. Будет тогда и у нас кому лён прясть.
Отец Прокопий замолчал. Впереди на тропинке показалась стройная фигура молоденькой девицы. Отец Прокопий узнал дочку Ивара. Ярина шла с корзиной белья. Случайно взглянув на сына, отец Прокопий заметил его напряжение.