Конечно, она знала! Знала, что он вовсе не жаждет быть священником. Сколько раз брат сокрушался, как ему претит носить юбки сутан, словно он девчонка, сколько раз он просил отца освободить его от сана для воинской службы. Вместо этого отец даровал брату епископство Валенсии. В тот день Чезаре печалился, словно похоронил кого-то, возвышение его совсем не радовало.
Ах, ее голова была готова взорваться от всех этих мыслей! Сердце заколотилось от бессильной ребяческой ревности: ее рыцарь, ее принц из детских игр, больше не принадлежит ей одной.
Лукреция нетерпеливо заерзала на скамье, ей захотелось скорее покончить с утренним туалетом и сию же минуту
увидать брата.
Сделай самую простую прическу, и как можно быстрее, Фани! велела она, и Стефания послушно достала жемчужные шпильки из комода. За два года, что девушка служила при дочери вице-канцлера, она привыкла к взбалмошной натуре госпожи.
И с платьем поможешь позже, сейчас только закончи с волосами, Лукреция торопливо разгладила складки халата на коленях. Она, стиснув зубы, ждала, пока проворные пальцы горничной собирали медовые пряди от лица.
Когда прическа была готова, госпожа, довольно улыбнувшись своему отражению в зеркале, наказала Стефании оставить ее одну.
Лишь только хлопнула дверь за служанкой, Лукреция вскочила и со всех ног понеслась к распахнутому окну. Перегнувшись через подоконник, она умиленно зажмурилась от утреннего солнца, что заливало уютный дворик. Прикрыв ладошкой глаза, она устремила взгляд на круглое оконце спальни Чезаре. Оно было приоткрыто, и в юной голове девушки родился озорной замысел.
Лукреция украдкой пробралась во двор, прислушиваясь к звукам дома ничто не нарушало тишину утра, кроме воркующих птиц в плетеной голубятне. Осмотревшись по сторонам, девушка бросила голубям немного пшена. Убедившись, что ее никто не заметил, она подкралась под окно брата, словно шпион. Прежде чем что-либо увидеть, Лукреция услыхала то, чего опасалась. Сладострастные приглушенные женские стоны, и прерывистое дыхание брата. Она не ошиблась. Он снова привел девицу и снова занимался с ней тем, чему придаются мужья с женами за закрытыми дверями спальни. Лукреция была далеко не так наивна, как могло показаться со стороны. Она имела представление и о куртизанках, и о брачном ложе. Ради всех святых, ее мать в прошлом была куртизанкой! Лукреция не могла оставаться в неведении. К тому же в доме не было запрещенных книг или запретных тем, а девушка любила втайне от всех почитывать "Декамерон" .
Она не впервой заставала брата за утехами плоти. Похоже, вдали от дома, он успел изучить не одни только школьные науки. В прошлый раз это вышло нечаянно, она по привычке влетела в его покои без стука, чтобы рассказать очередную невероятную сплетню, но, оказалось, в то утро брат был не один. В память прочно врезались удивленные, потемневшие глаза Чезаре, бесстыжая улыбка на лице его любовницы, их нагие тела. Большего она не разглядела, тотчас покинув комнату, задыхаясь от возмущения и необъяснимого волнения.
Вот и сейчас сладостные вздохи заставили ее сердце биться часто и гулко. Лукреция догадывалась о порочности своего любопытства, но не осознавала ее в полной мере. Мнилось, что это просто игра, а она разведчик на службе у Папы, и ей нужно выведать, кто занимает время и столь ценное внимание епископа Чезаре Борджиа.
Лукреция ухватилась за подоконник и подтянулась повыше. Задержав дыхание, она плутовато заглянула в просвет окна.
Причудливое сплетение смуглых тел в полумраке, гибкая, мерцающая спина девицы, до самых бедер укрытая черным водопадом вьющихся локонов. Крупная ладонь Чезаре вокруг тонкой женской талии, другая ласкает ее округлую ягодицу, его крепкие, жилистые ноги, сплетенные с мягкими и стройными ножками любовницы. Они колыхались в каком-то непостижимом ритме, словно танцевали неистовую пляску, и прерывистые вздохи служили им музыкой. Лукреция не могла видеть их лиц, но наверняка на них было блаженство. Их стоны становились чаще, и в тот момент ей показалось, она сама вот-вот вскрикнет от возмущения, что брата так увлекло это греховное занятие.
Лукреция бесшумно спрыгнула вниз и, прижавшись спиной к прохладной стене, прикрыла глаза, силясь отогнать мысли об увиденном. Во внезапно наступившей тишине она слышала собственное сердце, бешено скачущее в груди, щеки ее пылали от неведомого смятения. Перед внутренним взором то и дело всплывали откровенные образы: бронзовые тела, жадные объятия, волнующие изгибы наготы
Сзади дверь, что ведет на улицу, прозвучал охрипший голос Чезаре спустя минуту. Лукреция вздрогнула, точно опомнившись, и прислушалась внимательнее.
Черный ход, проворковала девица. Ты священник! воскликнула она удивленно. Ее мягкий выговор указывал на простолюдинку. Где он ее нашел, интересно?
А ты не заметила? усмехнулся брат.
Вчера ночью в тебе не было ничего церковного.
Ночью? переспросил он. Ночью я тот, кем хочу быть, Лукреция удивленно хмыкнула, а днем я тот, кем должен быть.
Она больше не желала слушать эти разговоры и, озорно постучав в окно, словно шаловливый ребенок, спряталась за угол. Спустя минуту Чезаре уже был на улице и, конечно, сразу же ее заметил. Босой, в черном подряснике,