Я выбрала средних размеров чугунок и медный котелок, большую и маленькую сковороды и такие же ножи. Корнелия заметила, что я чураюсь глиняной посуды и посоветовала всё-таки ее взять.
Я заверну ее в старые полотенца, мадемуазель. Внутри чугунка и котелка много пустого места, и туда можно положить несколько глиняных кружек и деревянных ложек.
Так мы и поступили. Я взяла еще старый половник, скалку, сито и с десяток тарелок разной глубины. А вот вилок на кухне не было ни старых, ни новых. Слуги обходились ложками, а столовые приборы из серебра, которыми пользовались хозяева, хранились в отдельной кладовой.
Сундук был наполнен до краев. Корнелия закрыла его и пообещала строго-настрого наказать слугам, которые понесут его в карету, обращаться с ним бережно.
Был уже поздний вечер, но когда я возвращалась в свою комнату и шла по темному коридору, я увидела тонкую полоску неяркого света, выбивавшуюся из-под дверей комнаты матушки Табиты.
Я тихонько постучала и, получив разрешение, вошла.
Табита сидела рядом с почти пустым сундуком, а вокруг нее на кровати были разложены вещи, с которыми, судя по всему, ей было трудно расстаться. Здесь был портрет Карла Ревиаля, написанный не меньше двадцати лет назад. И пачка старых писем, перевязанных пурпурной лентой. И много предметов, связанных с вышиванием разноцветных ниток, пялец, иголок и ножниц.
Матушка выглядела растерянной и расстроенной. Ей хотелось взять с собой не только свои вещи, но и то, что напоминало ей о покойном муже. Но уместить всё в одном сундуке было сложно.
Сначала я хотела посоветовать ей взять только то, что действительно могло пригодиться, но потом посмотрела на ее заплаканное лицо и передумала. Я просто помогла уложить всё это в сундук как можно аккуратней. Она забыла про теплую одежду, и я сама нашла ее.
Заглянула я и в комнату сестры. Труди тоже едва не плакала от досады. Ее сундук уже был полон, но когда я посмотрела, что она положила туда, то я не знала, стоило ли мне расплакаться вместе с ней или рассмеяться.
Там была большая шляпная коробка, светлые шелковые платья, альбомы для рисования и краски.
Ты не можешь взять это с собой! сказала я и решительно вытащила из сундука шляпную коробку.
Не могу? искренне удивилась она. Отчего же? Эту коробку не стоит запихивать в сундук там она может помяться. Я буду держать ее в карете на коленях.
Что ты станешь носить, когда наступят холода? спросила я.
Холода? переспросила она.
А я впервые задумалась о том, бывает ли здесь зима. Но если бы в Арвитании ее не было, то тогда для чего Лорейн нужны были сапожки с мехом.
Обсудить с Гертрудой эту тему мы не успели по подъездной аллее под окнами процокали копыта лошади, и сестра бросилась к окну.
Это же Норман! воскликнула она и захлопала в ладоши. Как хорошо, что он приехал! Он непременно что-нибудь придумает! Ты понимаешь, Лора? Возможно, нам не придется уезжать в деревню!
Глава 4
Судя по воспоминаниям Лорейн, Норман многим отличался от старшего брата он был добрым и приятным молодым человеком. Поэтому я не удивилась тому, что Гертруда связывала с его приездом столько надежд.
Мы пришли в гостиную одновременно с Дарреном и Чарис. А спустя мгновение в комнату вошел и сам Норман.
Даже не знай я о том, чем он занимался, я угадала бы в нём военного по той особой выправке, которая отличала людей этого рода службы. Он был среднего роста, с поджарой фигурой и волосами каштанового цвета.
Он обнял каждого из нас. И для каждого нашел доброе слово.
Ты расцвела еще пуще прежнего, Лора! сказал он, когда очередь дошла до меня.
Только это ей не сильно помогает, хмыкнула Чарис. Сегодня ее жених Клод Дэвис разорвал помолвку.
Я метнула в ее сторону сердитый взгляд, а Норман спокойно ответил:
Ну, что же, значит, этот молодой человек не слишком умён и нам не следует сожалеть о том, что это случилось. Уверен, Лорейн найдет кого-то гораздо более достойного.
Чарри демонстративно закатила глаза, но промолчала.
Надолго ли ты приехал, братец? спросила Гертруда. Матушка, должно быть, уже легла спать, но я сейчас ее разбужу.
Но Норман удержал ее:
Не нужно ее беспокоить. Мы поговорим с ней утром. Увольнительную мне дали на неделю, но поскольку в дороге я провел два с половиной дня и столько же мне потребуется на дорогу обратно, я смогу пробыть тут не более двух дней.
Стоило ли проделывать такой путь ради одной ночи в родном доме? хмыкнул Даррен.
Мне хотелось вас повидать. К тому же я должен навестить могилу отца. Я не смог присутствовать на его похоронах, но мне хотелось бы, чтобы он знал, что я чту его память. А еще нотариус известил меня о том, что мне причитается некоторая сумма денег.
Он не стал лукавить и честно сказал и об этом.
Да-да, откликнулся Даррен, об этом я тоже хотел с тобой поговорить. Мне кажется, для всех будет лучше, если ты не станешь тратить эти деньги попусту.
Гертруда сразу напряглась и хотела что-то сказать, но Норман сжал ее руку.
Я сумею распорядиться ими разумно, дорогой Даррен! Я давно уже не тот мальчишка, которым ты, должно быть, меня помнишь. Но давай пока не будем говорить об этом. Я устал с дороги и был