Помнится, в нашу первую встречу, когда отец привел меня в дом Халлы, она сказала, что у меня есть дар, и его надо использовать. С тех пор она стала меня учить. Правда, как оказалось, дар у меня только лечить, заговоры там всякие читать и составлять, с травами и зельями возиться. В магии я полный лапоть. Она мне прям так и сказала: "В практической магии ты полная бездарность." Ни огненного смерча тебе, ни землетрясения, ни урагана, даже дождь и тот недоступен. Но мне и так хорошо.
Когда мы зашли внутрь, солнце только самым краешком коснулось горизонта. Косые лучи светили в окна, и пыль, попадающая в них, коей тут было неимоверное количество, сворачивалась в воронки и разворачивалась в дуги. Сейчас преобладал запах шалфея, это значит, что старуха что-то готовит из снадобий.
Халла! заорала я. Гуда даже подпрыгнула.
Несколько секунд ничто не нарушали тишины, а потом мы услышали шаркающие шаги. Через минуту к нам вышла сгорбленная низенькая старушка с тростью.
На ней был старый плащ, покрывавший худые плечи, и простое холщовое платье. Серо-белые волосы заплетены в две тонкие косички. Но все знали, что эта хрупкость обманчива, ведьма строила дружины одним взглядом.
И не зачем так орать, проворчала старушка. А, это ты, дочь Скади, я уж думала, не придешь.
Здравствуйте, Халла, расплылась в обворожительной улыбке Гуда.
Здравствуй, милая, ну вот как она умудряется располагать в себе людей?!
Что стоишь как истукан, знахарка ткнула меня тростью, давай сюда мои травы.
Я отдала ей маленький мешок. Ведьма открыла его, придирчиво осмотрев содержимое.
Ну, вот этот стебель уже подвял, а этот корень маловат, вынимая из мешка по одному за раз, Халла подносила их к свету, щуря глаза.
Да где мал, где мал! Огнекорень уже не найдешь, хорошо, что такой есть! А это не подвяло, это так и было! Болотное же растение!
Да иди уже, болтушка! Мертвого заговоришь! Завтра чтоб как штык пришла! замахнулась старуха на нас тростью.
Да буду я, бабушка, буду! Ай, ушла уже!
Выбежав от Халлы, мы отошли на приличное расстояние от дома и только потом рассмеялись.
Мастерская не менялась: запах сосен, елей, кедра и еще каких-то деревьев да кучи опилок по углам. И папа, занятый очередным шкафом.
Когда мы зашли, отец стоял спиной к выходу, так что не сразу нас заметил. Я оглядела мастерскую, пытаясь найти следы преступления, а именно кусок вяленого мяса или шелуху от рыбы, но ничего такого не было.
Неужто нормально питался? вслух спросила я.
Конечно, все для тебя, знал же, что не любишь, когда не ем нормально, папа даже голову не повернул.
А я за этим внимательно следила, этот мелодичный голос принадлежал Хельге, дочери Уны. Она, оказывается, тоже здесь.
Хельга пару раз приносила мне рыбные пироги,- запинаясь, промямлил отец, здоровый мужик с бородой, который даже иногда в дверь не помещается. Как дети малые, честное слово.
Берт, ваши взаимные чувства уже ни для кого не тайна, вот, Гуда иногда так сказанет, что хоть стой, хоть падай.
Оба влюбленных синхронно покраснели, чем вызвали в нас с подругой улыбки.
Ну я, наверно это, пойду, Хельга тепло улыбнулась, тряхнув своими
мой смех Гуда. Ну а барсу? Или вообще, чем не шутят Норны, девятихвостому лису?
Я даже не знаю, это меня богини судьбы прокляли или благословили, если я лису понравлюсь?
Интересный вопрос, Гуда постучала пальцем по подбородку. Над этим можно подумать.
И вообще, а что только я-то? Ты-то, на кого рассчитываешь?
О, Гуда мечтательно вздохнула, и я пожалела, что спросила. Я бы хотела снежного барса! У них такая шерсть, а глаза! Ты видела глаза?
И зачем я спросила?
Через несколько минут вышел папа. Вид у него был сонный и взъерошенный. Зевая и почесывая живот, он натолкнулся на один из стульев, едва не уронив последний.
Доброе утро, Берт, во все горло заорала Гуда, прекрасно зная, в каком он с утра состоянии.
А? плотник перевел рассеянный взгляд на нас. А, доброе, и он направился на первый этаж. Папа утром, пока не умоется, вообще никакой.
Когда он вернулся, я поставила горшочки на стол, который Гуда уже залила слюной.
Ты что так рано, спросила я отца, вытирая руки и кусок ткани. Поспал бы еще.
Дык, такие запахи в доме будят лучше ведра воды. И мертвого подымут.
Чем расточать похвалы, лучше садись и ешь, пока там хоть что-нибудь осталось, я с опаской покосилась на подругу, уже почти съевшую свой содержимое своего горшочка.
А что сразу я-то, не отрываясь от своего занятия, а набитым ртом промычала девушка
Мы поели и уже допивали свежее молоко с медом, которое вместе с душистым хлебом принесла с рынка Гуда, когда на всю деревню разнесся звук трубы. Первый сигнал. Поехали
Оборотни прибыли, заметил отец, дожевывая кусок хлеба, а Гуда посмотрела на меня с маниакальным блеском в глазах.
Прибытие оборотней означало не только начало унизительного обряда, но кое-что другое прибытие торговцев. Это была наша маленькая слабость. Мы могли часами с подругой ходить по рынку и выбирать выбирать выбирать. Ткани, меха, посуда, украшение, оружие и многое другое с прибытием оборотней появлялось на прилавках. В шатрах продавали редкие диковинки и гадали на рунах, а на площадях устраивали гуляния. В принципе, если б не повод, я бы даже любила такие сборища.