Вот куда образование шагнуло, в камеру хранения при вокзале… Галине с ними не равняться – едва шесть классов одолела, судьба так сложилась. Однажды подменяла она приемщика из третьей кладовой. Летом, в самый разгар перевозок. Все следила, чтобы не произошла распарка, чтобы номерок, который клиент на руки получает, спаривался с номерком, что на чемодан цепляешь. И хватило ей для этого дела своих шести классов, обошлась без аспирантуры. Правда, руки и спина к концу дня одеревенели. Ну и что?! Зато одна смена работы подкинула почти половину месячной зарплаты весовщика. Сколько она тогда по уговору чемоданов и ящиков понаставила, боком продиралась по камере хранения.
Но не подвела она тогда службу, справилась с этой «мужской работой», почему же сейчас начальство сомневается? А может, не с той стороны подъехала? Говорили ей бывалые люди: поначалу надо маслом сковороду смазать, потом блины печь. Что она сунулась сдуру со своим заявлением, что у нее, лапа где-нибудь есть волосатая, поддержка? Или сама она персона-танк – есть такие, любую преграду перемолотят, во всех приемных стены оботрут, всем начальникам письма разошлют, а своего добьются. А такие, как она, Галина, серые мышки, должны хоженой тропой шлепать с ценным пакетом в сумочке. Нет денег – одолжила бы где, с будущих доходов и вернула. Подумаешь, умники, Галина и сама знала, что тропа эта безотказная. Да как-то на нее вступать совестно. И боязно, если честно. Что она, придет в кабинет и деньги протянет? А если начальник ее вышвырнет за дверь или милицию вызовет?
Галина зябко повела плечами. На улицах солнце ласкает город, а здесь, под землей, в багажном, лампы дневного света кладут на кафель тусклый глянец и сыростью от асфальта тянет. Тишину, что текла от складского туннеля, временами нарушало кудахтанье. Кто-то решил отправить багажом клеть с курами. Вот народ ушлый: мясо посылать рискованно, может испортиться за дорогу, а куры как-нибудь доберутся живыми. Будет бегать на станциях, подкармливать своих кур. Чего только люди не перевозят в багажном вагоне, умом можно тронуться! Насмотрелась Галина за десять лет… Интересно, что тот дед в допотопном плаще перевозить собрался? Что-нибудь ценное, неспроста был недоволен, что паспорт у него никто не требует, беспокоится за груз.
Тем временем старик и с ним мужчина в толстой вязаной кофте спешили за тяжело груженной тележкой. Три объемистых тюка, обшитых холстиной, были стянуты широкой голубой тесьмой. Ребята из упаковки такой тесьмой не вяжут, слишком шикарно. Да и холстина какая-то особая, слишком белая. Носильщик Муртаз Расилов – жилистый и кривоногий – придерживал ладонью груз. Он уже схлестнулся со стариком, когда принимал багаж. Чем старик набил свои мешки – неизвестно. Только весили они гораздо больше положенных восьмидесяти килограммов. Полное было право отказаться от такелажа: носильщик – человек, а не подъемный кран. Старик разгорячился, грозил написать куда следует. Расилов оставался спокоен. Он высморкался в носовой платок, аккуратно сложил его вчетверо, как было, и сказал негромко: «Посуди сам, дед, если я уже болею радикулитом, зачем мне еще и грыжа? Соображаешь? Делай еще одно место из лишнего веса. Все равно в багажном отделении такую фасовку не примут. Так что разговаривай со мной вежливо, найди со мной общий язык, может быть, я тебя пойму. Тогда и в багажном отделении не оставлю, возьму все на себя».
Мужчина, который сопровождал старика, одобрительно засмеялся. Он спросил старика: не хочет ли тот здесь, на вокзале, распотрошить тюки и собрать из трех четыре. С тем чтобы выполнить инструкцию Министерства путей сообщения. Старик затряс головой. Тогда мужчина ему сказал: «Отойдите в тень, Павел Миронович, у меня есть о чем поговорить с носильщиком».