Вот видите? Иван Порфирьевич по окончанию беседы, совершенно не удовлетворившей женщин, развёл руками, делая вид сочувствующий и немного укоризненный, Разумеется, дыма вовсе без огня не бывает! Розги им достаются, да и в платьях на мороз могут выскочить сгоряча, если поленятся верхнюю одежду накинуть. А волосы выдернутые, так это скорее результат ссор между самими девочками!
Поверьте
моему опыту! Околоточный, провожая дам к выходу, пытался убедить их, но те не слушали, ускорив шаги.
Супруги! Супруги повздорили, да и наговорили друг на друга лишнего, как это и бывает нередко! И девочек
И-эх! Иван Порфирьевич со злостью глянул вслед отъезжающему извозчику, Либеральная общественность, туды её в качель!
Вытащив было портсигар, спрятал его обратно, с тоской предвкушая объяснения с начальством. Деньги от Фельдмана он не брал ни «за сокрытие», ни «вообще», здесь он чист!
А вот супруге придётся искать другую белошвейную мастерскую чтоб за символическую плату обшивали. И скандал на участке, опять же! Везде тоже самое, но не везде эта чортова общественность имеется. А ты не попадайся!
И-эх! Либералы чортовы! Погубят страну!
Я только хмыкнул многозначительно, да отмолчался. Потому как одно дело красивость сказать, а в жизни вот всё как-то не так выходит. Не рассказывать же ей об институтской афере, в самом-то деле? Баба ведь, хоть маленькая! У тех тайны, особенно чужие, на языке не держатся. Все договорённости тогда побоку!
В город мы поначалу собирались только втроём, потому как браты у Фирки маленькие, а тот самый волосатый Мендель ничем, кроме етой самой волосатости, и неинтересен. Не сошлись как-то. Такой себе ниочёмка мамин, да ещё и обидевшийся на нас за книжки.
Фира! Махая издали, нагнал нас вскоре какой-то улыбчивый парнишка чуток постарше меня, в пристяжке с двумя крепышами, по виду етаких начинающих биндюжников, никак не меньше, чем по пятнадцать годков, ты в город?
Иосиф? Удивилась та, В город. Давно не виделись, как твой папеле?
Спасибо, за ним всё хорошо, Разулыбался тот, мамеле тоже горем за таким сыном не убита. Знакомцы твои?
Ну
Шломо. Вроде как, Представился я, выходя вперёд, а ето Рувим.
Вот те крест который, да?! Ёся! Просто Ёся, без вроде! Пожал мне тот руку, А те два бугая, шо за мной, это Самуил и Товия.
А кто из кто?
А никакой разницы! Засмеялся Ёся, подмигивая насупившемуся было Чижу.
Такие себе два молодца, одинаковых с яйца! Вырвалося у меня, но ни Ёся, ни бугаи не обиделись, только посмеявшись.
Таки близнецы, Басом, как из пустой бочки, протянул один из них, осторожно пожимая мою руку корявой грабкой, мало чем отличимой от неструганой деревяхи, Дядя Фима зашёл за нами Ёсика, а мы уже за вами. Проводить и присмотреть, потому што гостеприимство!
Санька озадачился было, но я потихонечку пояснил ему про охрану, и дружок успокоился, явственно выдохнув. Потому как драк мы хоть и не боимся, но самим нарываться не с руки, особенно в чужом городе.
С етими бугаями хотя бы шпанюки местные сразу кидаться не станут, а подойдут на поговорить. А то мало ли, может остались особенно тупые, до которых ещё не довели новую политику.
Мы пока по Молдаванке шли, так постоянно кто-то из парней отделялся, и к местным етак вразвалочку. Постоят, поговорят так недолго, и снова за нами. Разъясняли за нас, значица.
Через Балковскую улицу вышли на сад Дюка, и ничево так! В Москве-то оно не хуже, но там очень уж на «чистую» и «нечистую» публику делят, и отчево я был в парках московских столько, што по пальцам пересчитать можно. Аккурат в те дни только, когда праздники великие, и до гуляний в парках всякий люд допускался, кроме разве что вовсе уж нищеты. Ну то есть не только хитровцев, но вообще трущобников всяких и прочей бедноты, у которых выходного платья нет.
Фира по сторонам покосилась, а потом свою руку через мою продела. Стыдно почему-то стало, и приятно одновременно. С барышней гуляю! Барышня из Фиры так себе што по возрасту, што по повадкам, зато красивая!
Гуляем так, и мысли текут ниочёмные. Просто хорошо! Санька потихонечку разговорился с идишами, да и приотстали они.
А потом у меня ноги сами будто раз! И встали. И к павильону понесли. Такой себе у пруда, открытый, с прилавком на улицу.
Будем посмотреть, или как? Ехидничает слегонца приказчик за прилавком, и руки так разводит, вроде как товар охватывает. А товар такой, музыкальный весь! Гитары, гармошки губные, тетрадки с нотами.
Пойдём отсюда, Говорит тихонечко Фира, и за рукав тянет, дорого здесь очень, в городе дешевле почти всё.
А я как заворожённый, да к гитаре.
Можно?
Вам посмотреть или сразу завернуть?
Понимает, стервь, што денег у меня если и есть, то на булку хлеба.
Штобы да, так нет! Дайте
сперва пощупать инструмент руками, чем сразу спрашивать за деньги!
Вот ей-ей, хотелось ему гадость в лицо мне сказать, но тут парни подошли, и приказчик заткнулся на вздохе. Дал мне гитару в руки, а морда самово кислая такая, што ясно отойдём чуть, так он ввернутую взад гитару будет нарочито тряпочкой елозить.