А. Шейнин Иду на помощь Рассказы о милиции
Зеленый прутик
I
Киреев привстал, сунул докуренную папиросу в круглую пепельницу, но не возвратился на место, а остался у окна.
Ну, у меня, кажется, все, весело проговорил он. Особых претензий нет... Так и доложу начальству.
Спасибо на добром слове, благодарно ответил Захар Владимирович. Он сидел за столом, плотный, в годах, с беленькими завитушками по краям загоревшей лысины. Словно оправдываясь, добавил: Тихий у нас район... Даже проверяют нас редко... За последние два года вы первый.
Киреев рассмеялся:
Можно подумать, что вы об этом жалеете.
На морщинистом с потускневшими глазами лице Лукина появилась грустная улыбка:
Мне что... Я уже в прошлом... Все жду, когда попросят освободить место... На пенсию ухожу, и, видимо, желая переменить неприятную для него тему разговора, поинтересовался: Вы когда собираетесь в обратный путь?
Можно хоть сегодня... Не знаю только, во сколько идет поезд.
Скорый не останавливается... А пассажирский на Волгоград поздно ночью.
Тогда успею... С билетами у вас не трудно?
Ну это пустяки... Жинке звоню... Сегодня обедаете у меня.
Спасибо.
Лукин еще не успел снять трубку, как в дверь кто-то постучал.
Да, входите! крикнул Захар Владимирович.
В кабинет вошел узкогрудый молодой человек в темном костюме, сидевшем на нем мешковато.
Здравствуйте, застенчиво поздоровался он. Я насчет Поповой... Счетовода школы... Помните?
Конечно, помню, товарищ Дудин... Но пока нового ничего сообщить не могу.
Тот помялся на месте, поднял голову. В светлых глазах затаилась грусть.
Вы знаете?.. Может быть, это слишком смело с моей стороны, но я уверен, что ее не найдут.
Лукин поморщился, как от зубной боли. В голосе его появились злые нотки.
Это почему?
Потому, что она не похищала денег... Не могла...
Захар Владимирович оживился:
Вам стало известно что-нибудь новое?.. Да вы присаживайтесь.
Спасибо, выцветшие брови молодого человека упрямо сошлись. Ответил он почти дерзко: Просто я не верю, что она могла похитить деньги и сбежать.
Лукин поднялся. Теперь он уже не казался таким высоким, как за столом. Ноги были короткими, над ними нависло брюшко.
Это, конечно, похвально, что вы верите в своего работника. Но, товарищ Дудин, факты, к сожалению, против нее.
Киреева заинтересовал весь этот диалог, он деликатно предложил:
Захар Владимирович, может быть, мы немного задержимся?
Да, конечно, охотно ответил Лукин. Это директор сельской школы.
Павел Семенович протянул Дудину руку, официально представился:
Старший следователь областного управления охраны общественного порядка Киреев.
Дудин, коротко назвал себя тот.
Рука у директора школы была худая и потная.
Лукин опустился на место:
Мы завели дело о похищении семиста рублей счетоводом школы хутора Серково Поповой.
вокзал.
Кто ее провожал?
Кроме Назаровой, еще двое парней.
Золотозуб был среди них?
Нет.
Кто эти парни?
Анатолий Блохин работник селекционной станции и Василий Кудрявцев инспектор собеса.
Вы с ними беседовали?
Так точно... Рассказывают, что дорогой шутили. Правда, Попова была задумчивой, даже грустной.
Они это заметили? живо спросил Киреев.
Все трое, в один голос утверждают. Обычно веселая, а тут словно не в своей тарелке. А главное друзья уж очень хотели ее проводить, а она ни в какую.
Сержант докладывал спокойно, уверенно, и это понравилась Павлу Семеновичу. Он попросил его продолжать.
Дорога за райцентром раздваивается. Одна ведет на хутор, другая на станцию. В Серково Попова, как известно, не возвратилась. Я побывал на вокзале. Дежурный, товарищ Оглодин, дал важные показания. Оказывается, он Попову хорошо знает, ее покойная мать приходилась ему двоюродной сестрой. И он решительно утверждает, что в субботу, 17 марта, как раз дежурил и видел девушку на перроне, перед самым приходом поезда.
Он с ней разговаривал?
Только поздоровался на ходу, спешил встретить поезд.
Когда приходит поезд?
В 18 часов 50 минут. Стоит десять минут... А простилась Попова с друзьями в 18 часов 12 минут.
Откуда вы знаете?
Из заявления Назаровой. Та запомнила время, потому что, когда стали прощаться, она взглянула на часы и даже еще сказала: «Куда ты торопишься, Валентина? Ведь время-то детское!»