Когда питерские труженики метлы и лопаты начнут его проклинать? Или уже?
В танцевальном зале у дальней стены, между мраморными колоннами, стояла большая ёлка и доходила почти до потолка. На ней висели традиционные фрукты, орехи, пряники, конфеты и фигурное печенье, и горели пожароопасные свечки.
На окнах были тяжёлые золотые шторы, а с потолка свисали хрустальные люстры с зажженными свечами, отражаясь в высоких зеркалах.
Саша пришёл в синем гусарском мундире с крестом Святого Владимира на шее и звездой на груди. Утром он спросил у Гогеля, можно ли носить с военным мундиром гражданский орден. Владимир-то и без банта, и без мечей, хотя и второй степени.
Можно, подтвердил гувернёр, заслужите и военный.
Я бы предпочёл, чтобы не было войны, заметил Саша.
Он волновался, не заметит ли публика, что мундир не от Норденштрема, а от Степана Доронина. Отвлечёт ли орден внимание присутствующих?
А остальные награды? поинтересовался Гогель.
У Саши было ещё четыре российских: Андрея Первозванного, Александра Невского, Анны первой степени и Белого Орла, данные при рождении. И два иностранных: Прусский орден Чёрного орла и Гессенский Орден Людвига первой степени. За что эти, Саша понятия не имел.
Ну, я же не новогодняя ёлка, возразил он вслух.
«И не Леонид Ильич Брежнев», подумал он про себя.
И это все лишь уроки танцев, а не официальный приём, добавил он.
Танцевать, правда, было решительно не с кем. Тина за границей вместе с семьёй принца Ольденбургского и почему-то Серёжей Шереметьевым. Жуковская на взрослых балах. Даже Женя Лейхтенбергская с матерью в Париже.
Оставалась супруга хозяина торжества Александра Петровна, старшая сестра Тины. Александре Петровне было едва за двадцать, но она была три года замужем и имела сына Николая.
Второй интересной дамой была, собственно, Тютчева Анна Фёдоровна, которая на правах гувернантки пасла сестрёнку Машу.
Остальные присутствующие особы были откровенными нимфетками младше шестнадцати лет. Иногда симпатичными. Но, о чём с ними разговаривать, Саша не представлял совсем.
Анна Фёдоровна была бы неплохим вариантом для флирта, если бы не радикальная разница в возрасте. Не красавица, но зато и не дура. Единственно что славянофилка. Да, славянофилка это, конечно, диагноз. Зато простит отдавленные ноги, ибо ребёнок. Да и слухи вряд ли пойдут, всё-таки в матери годится. В общем, «мне нравится, что вы больны не мной».
Поскольку бал был маленький, домашний и вообще для своих, открывал его не полонез, а вальс.
Саша подошёл к Тютчевой поклонился и сказал, как положено по этикету:
Не откажите мне в удовольствии танцевать с вами.
Ох! Александр Александрович! вздохнула Тютчева. Я же на службе!
Саша покосился на сестру, которая самозабвенно кружилась около ёлки без всяких кавалеров и кажется дополнительной опеки не требовала. К тому же за ней следила помощница Тютчевой мадемуазель Тизенгаузен.
Мне кажется без вас справятся, предположил Саша. А я впервые
решился кого-то пригласить и получу отказ? Я прекрасно понимаю, как ужасно танцую и надеюсь на ваше снисхождение.
Тютчева задумалась.
И как свежий кавалер претендую на некоторые льготы.
Анна Фёдоровна усмехнулась и подала руку.
Только я тоже не самая лучшая танцовщица.
Отлично! улыбнулся Саша. Не так будет виден контраст.
Саша смутно надеялся, что чему-то научился за полтора года. И уповал на память тела: бывшего хозяина мучили танцами лет этак с пяти.
И повёл Тютчеву в вальсе.
Не так уж плохо, заметила она.
Чувство ритма у меня есть, похвастался он, только трудно в него вписываться. А правда, что вальс был запрещен при Павле Петровиче?
О, да! Его величество упал, танцуя с княжной Лопухиной. И немедленно отдал приказ, чтобы вальс был исключен из танцев, и никто не смел вальсировать.
Я бы не стал мстить вальсу, сказал Саша.
При вашем прадеде много что было запрещено.
А что ещё?
Например, надо было говорить и писать «государство» вместо «отечество» и «мещанин» вместо «гражданин».
Прелесть какая! восхитился Саша. В логике прадеду не откажешь! Разумеется, зачем государству граждане, они только отечеству нужны. А государству удобнее мещане, ещё лучше обыватели. Ещё есть слово «население». Это вместо слова «народ».
Потом запретили слово «клуб». Существовал клуб, который был известен под названием: «Музыкальный клуб», указом его заставили назвать Музыкально-танцевальным собранием.
О! С иностранными словами боролись? Хорошилище грядёт по гульбищу
Иногда их чересчур
И не говорите! По-сербски, театр позориште. И ничего, живут. А по-чешски вообще «дивадло».
Откуда вы это знаете?
Я много читаю, Анна Фёдоровна, улыбнулся Саша. А идиотские запреты меня бесят. Так что никак не могу одобрить Павла Петровича, хотя он мой прадед. Есть высшая справедливость в том, что те, кто запрещает все подряд, кончают не лучшим образом.
Вальс он потом разрешил, залюбовавшись танцем той же Лопухиной.
Как она решилась нарушить царский указ?
Не она. За княжной тогда ухаживал камергер князь Васильчиков. Как-то на балу она ему призналась, что очень хочет повальсировать. Тогда князь подошёл к оркестру и объявил от имени государя, что велено играть вальс. И они с княжной полетели по зале к изумлению всех. Государь явился как раз во время вальса, нашёл, что они отлично танцуют, и запрет был забыт. Правда, только при дворе. Для Петербуржцев вальс был по-прежнему запрещён.