Мэдди! вдруг рявкнул он через плечо, не сводя с меня глаз. Ты опять выключила аппарат ИВЛ? Я же говорил: красная кнопка не для тебя!
Ой, извините, доктор! завопила практикантка. Я думала, это режим массажа!
Он закатил глаза, а я фыркнула и тут же пожалела об этом. Потому что он повернулся ко мне с такой хищной ухмылкой, что у меня предательски подкосились ноги.
Ты выглядишь... он провёл пальцем по воздуху рядом с моим лицом, словно обводя контур. Как будто готова взорваться. Переночуешь в ординаторской, если что?
Господи. Я так ярко представила себе эту картину: тесная комната, стол, заваленный бумагами, его руки на моих бёдрах, губы...
Только если уберёшь скальпели, выдавила я, сжимая папку, как щит. А то мало ли. Ночью начнём играть в хирургический риск.
Он замер. Его глаза сузились, и в них вспыхнуло что-то опасное как искра перед пожаром.
Катя, я бы играл осторожнее, сказал он тихо, почти шёпотом. У меня отлично получается разрезать всё по слоям.
Температура в коридоре подскочила градусов на двадцать. Мой халат вдруг стал тесен, а голос Насти, кричавшей про «пациента с трубкой в носу», доносился как будто из другого измерения. Он протянул руку, чтобы поправить мой воротник, пальцы скользнули по ключице, и я вздрогнула. Всю меня. От плеча до бедра. Медленно. Как он вырезает аппендикс
Стеллаж с пробирками рухнул где-то позади. Алексей резко отпрянул, а я чуть не отпрыгнула в сторону и наткнулась на поднос с таблетками. Смесь аспирина и феназепама рассыпалась по полу, как конфетти.
Ой, блин! схватилась я за щёки, пылающие, как после лазерной эпиляции. Я я сейчас всё уберу!
Он присел рядом, собирая таблетки. Наши руки снова встретились на этот раз у банки с «Первоцветом».
Знаешь, что я думаю? его голос звучал притворно серьёзно. Нужно запретить тебе приближаться к аптечке. И ко мне. Ты слишком...
Слишком что? выпалила я, затаив дыхание.
Слишком хороша в провокациях.
И тут я поняла: я проиграла. Его взгляд, медленный, томный, скользил от моих губ к груди и обратно, словно он составлял карту точек для будущей атаки. А я стояла как дура с рассыпанным феназепамом в руке и думала: «Вот бы он сорвал этот первоцвет в моей ложбинке»
Ой, чёрт. Ой. Срочно нужно прокапаться чем-нибудь холодным. Желательно внутривенно.
Катя, ты точно в порядке? он приподнял бровь, явно наслаждаясь моментом. Какой у тебя пульс?
Сто тридцать, честно призналась я. Но я особый случай. Мне можно.
Он усмехнулся, поднимаясь, и потянулся нарочито медленно, так что халат обтянул его спину, как вторая кожа.
Держи себя в руках, Кулёмина. Мы же ещё не выпили тот кофе
И ушёл, оставив меня с рассыпанными таблетками, бьющимся сердцем и одной крамольной мыслью:
«Если это предвкушение, то какого чёрта будет сам «кофе»?
Сирена взвыла, как обиженный ребёнок. Мы рванули к палате 3 мужчина лет сорока, шок после аварии, давление падает быстрее,
чем моральные устои в отделении при виде Алексея без халата. Капельницы, дефибриллятор, крики «Адреналин!», но мой мозг уже улетел на три шага вперёд.
Его рука на моей талии. Другая откидывает халат. Мы прижаты к холодной стене ординаторской, но от его кожи исходит жар, как от перегретого ноутбука. Поцелуи спускаются к ключице Нет, ниже. Замок на блузке щёлкает под его пальцами боже, почему у медформы такая сложная фурнитура?
Катя, латекс! рявкнул Алексей, протягивая руку за перчатками. Я сунула их ему, пытаясь не заметить, как его предплечья напрягаются под рукавами. Брахиалис, думаю. Или бицепс. Неважно. Важно, что каждая его вена сейчас казалась дорожной картой к моему позору.
Дыхание учащается. Его губы там, где шея переходит в плечо. Руки скользят под юбкой униформы, шершавые от стерильного мыла
Кулеёмина, ты спишь?! Давление! его голос ворвался в фантазию, как скальпель в абсцесс. Я вздрогнула, уставившись на тонометр.
80 на 40! выпалила я, не отрываясь от его профиля. Он наклонился над пациентом, и я ясно представила, как его спина скрипит от напряжения. Вот бы помассировать её. Медленно. Со всякими медицинскими маслами.
Поднимите ноги выше! скомандовал он, а сам повернулся ко мне и подмигнул. Да, подмигнул! Прямо посреди реанимации! Сердце моё застучало, как молоток по гипсу. Если он продолжит в том же духе, мне понадобится кислородная маска. Или священник.
Пациент застонал, и Алексей резко выпрямился.
Стабильно. Идём дальше.
Его рука легла мне на спину, чтобы подтолкнуть к выходу будто случайно. Пальцы впились в поясницу на мгновение дольше, чем нужно. Вот так и представляешь, как эти же пальцы распускают твой хвостик Нет, Катя, это уже слишком. Хотя с другой стороны
Ты точно не превратишься в тыкву до конца смены? шепнул он, открывая дверь в коридор. Ординаторская через час. Если эта ночь нас не прикончит.
Час. Шестьдесят минут. Три тысячи шестьсот секунд. Я кивнула, чувствуя, как под коленками подрагивают мышцы. Если бы он знал, что я уже мысленно сняла этот дурацкий халат. И его тоже. И
Кать! вбежала Настя, пролетев, между нами, как пуля. В травмпункте драка мужик с ножом в ягодице! Говорит, случайно сел на вилку. Но ты же знаешь наших «случайностей».