Староста городников Будила, великан с черными глазами на тронутом оспой курносом лице, с густой смоляной бородой, снимал полотняный фартук, чтобы заменить его броней. Плотный белобрысый подмастерье суетился рядом, помогая богатырю натянуть кольчугу на необъятную грудь. Из бойницы башни Будила увидел, как соловый конь легко вынес воеводу Слуда на холм, увенчанный высоким раскидистым дубом, посреди Воинова поля места ратного ученья сторонников и дружины.
Гриди, горяча коней, скакали вокруг, бросали вперед копья, догоняли и подхватывали их на лету. Другие сходились в потешном поединке. Третьи, щелкая тетивами тугих луков, внезапно ныряли под брюхо коня и пускали стрелы в деревянных болванов, расставленных здесь для воинского ученья.
Ишь разыгрались, зайцы попрыгучие! ворчливо обронил Будила густым басом, любуясь однако ратной потехой. Вот ужо прибежит казарин да и пообрывает вам прыгунцы.
Куда козарину супротив русского витязя, возразил Тудор, староста шорников. Мало троих на одного, и то побьет. Не единожды случалось сие.
Троих может и осилит русич, ежели то не вой самого Итиль-хана . Ан видится мне, ноне не трое на одного идут козары. Глянь, дым какой повалил с кургана. Сила прет великая. Давненько не видывали на Руси таких сполохов. Святослав-князь
унял было козарина. Сказывают прошлым летом крепкий мир обговорил с Хаканом.
Козарин, он што твой волк. Мира дает, коли в овчарне его устережешь. Тогда он хвост подожмет прямо-таки друг лучший. А как соберется зверье в стаю, так и пошли разбойничать. Покамест всех овец не порежут, не уймутся.
Мы им не овцы.
Знамо дело. Да степняки мыслят по-иному, особливо молодые. Наш мирный норов за слабость и опаску считают. А доселе не поймут, пошто с битой рожей утекают в свои пределы... Гля, как воронье разгулялось. Поживу чует. Конопатое сухое лицо Тудора опечалилось. Много поляжет русичей на полях бранных, ибо тяжкой и злой будет сеча.
Взбодрись духом, Тудор! Не пристало нам, старшинам работного люда, головы свои, битвы не начиная, на вражьи копья надевать. Скорее их головы на русском рожне побывают... Будила усмехнулся в лохматую бороду и так сжал древко копья, что Тудору показалось оно сейчас лопнет в узловатых ручищах городника. Может, нынче приведется, дак на поединок пойду.
Ты, Будила, истый богатырь, сказал шорник почтительно. Не упомню яз, штоб какой ни то козарин аль печенег мог с тобой совладать. Только на моей памяти повалил ты с десяток поединщиков, а яз тут всего-то шестое лето живу. Силушки ты великой, Будила, да только пошто судьбину пытать?
Мастер-городник нахмурился и сказал назидательно:
Поединок бой правый! Он дух ратников своих укрепляет. Яз победил вся вражья рать сердцем дрогнет: значит, правда на моей стороне. Значит, бог не поддержал их поединщика в седле. Соображать надобно, голова-полова... Ну а ежели сам паду от могутной десницы вражьей, дак то за землю Святорусскую, и тем упокоюсь честию в садах Перуновых...
Гляди! прервал его Тудор, указывая рукой в сторону дальнего степного кургана.
Там точками показались всадники, летящие во весь дух. От свиты воеводы отделился десяток удальцов и с гиком и свистом устремился навстречу неведомым наездникам...
Вскоре по красным миндалевидным щитам и островерхим шлемам можно было узнать русских комонников передовой заставы. Следом за первым всадником бежали два иноходца, один за другим. Меж двух копий, прикрепленных к их седлам, лежал на попоне человек. Далее, окруженный со всех сторон, скакал высокий вороной жеребец. В богатом седле с прямой передней лукой, связанный по рукам и ногам, сидел ссутуленный всадник нерусского обличья в сверкающих позлащенных латах. Шлема не было. На бритой спереди голове заплетены три косицы из оставленных на затылке волос. Поверх панциря колыхался от встречного ветра шелковый архалук , по голубому полю которого, казалось, прыгали и летали диковинные золотые птицы.
Всадники подскакали к холму и резко осадили коней. Но иноходцы с человеком на попоне, в груди которого торчал обломок пестрой стрелы, не задерживаясь, пробежали в ворота крепости.
Слуд внимательно оглядел дозорных. Вблизи было видно, что витязям пришлось нелегко, что была скоротечная рубка с врагом и бешеная многочасовая скачка коренные и заводные кони все в пене, всадники в пыли и крови, на кольчугах и шлемах следы от ударов. У переднего воина посечено лицо.
Кто таков? коротко бросил воевода, вперив пронзительный взгляд в пленного.
Тот отвернулся.
Козарский князь Казаран, выступил вперед человек с посеченным лицом, десятский передовой сторожи Колюта. Норовили степняки тишком порезать заставу, да дозорный Тешта углядел их и копием достал княжьего оружника. А тут и мы подоспели. До десятка бусурман было, но обложили их соколы мои. Отбивался князь козарский аки лев, покамест Ставр не ошеломил его булавой. Мы же с воями козарскими зло рубились. Всех посекли. Сами ж потеряли Ваулу да Казю, а у Тешты стрела в груди. Князь Казаран молчит, слова не вытянешь. Да только один богатырь ихний, помирая, сказывал, што валит на Русь сила несметная козарская. Впереди сам хакан-бек Урак, а с ним десять его тарханов . Теперича девять осталось, поправился Колюта, указывая на пленного. Похваляется нечистый хакан-бек козарский Урак, продолжал он, пожечь всю Русь Светлую, а князей и воевод наших сделать своими конюхами. Ишшо сказывал, што ноне миром они с печенегами и те тож силой великой несчитанной споро бегут к Киев-граду и сей часец перелезли через Змиевы валы и обложили городище Родень...