И если деревни и городки по дороге брали относительно легко, то Бадахос встретил наступавших неприветливо. Ворота в мощных бастионных стенах ополченцы заложили мешками с песком, ненадежную
гражданскую гвардию разоружили и выпихнули из города, с округи к ним подошли несколько сот человек работников плантаций и заводиков Грандера (Грандер, опять Грандер!). Но у республиканцев были только две старые пушки и очень мало винтовок.
Перед самым штурмом Ягуэ получил два подарка несколько итальянских танкеток «Ансальдо» и посланную Санхурхо группу журналистов из Америки, Франции и Португалии. Оставалось устроить показательное взятие города.
Несколько часов, с самого рассвета, Бадахос долбила артиллерия, но вечером атака захлебнулась сразу за небольшим редутом Пивилас, прямо перед воротами Каррос и Тринидад.
Ягуэ, красный от злости, выслушал телефонный нагоняй от Варелы и приказал саперам взорвать ворота.
Всю ночь шла перестрелка, а утром, после страшного взрыва, разметавшего мешки с песком, в атаку двинулись танкетки и цепи легионеров. В город удалось войти лишь через несколько часов упорного боя и ценой немалых потерь. К вечеру республиканцы держались только в похожем на замок соборе здании с мощными стенами и сорокаметровой башней колокольни.
Резня и грабежи началась сразу же, как только марокканцы и легионеры ворвались в город, а когда весь Бадахос оказался в их руках, всех заподозренных начали сгонять на арену для боя быков.
При малейшем сопротивлении убивали штыками и саблями на месте, хватали всех, кто отдаленно напоминал рабочего или имел несчастье носить комбинезон-моно. Ошалевшие корреспонденты переступали черные лужи, вздрагивали от пулеметных очередей внутри Пласа де Торос, морщились от криков умирающих и насилуемых.
Крезен и Ромералес шли по тесной улице Сан-Хуан, изрешеченной пулями, усеянной битым стеклом и расколотой плиткой, заваленной телами. Михаил попытался сосчитать погибших, но сбился на второй сотне кряжистый седой мужик под стеной один-в-один походил на отца Ромералеса, если бы не снесенная выстрелом челюсть. Еще запомнилась истекшая кровью женщина с отрубленными кистями, лежавшая в двух шагах от собора.
Его защитники сложили оружие, но стрельба прекратилась ненадолго фалангисты прикончили сдавшихся прямо там, в церкви.
Ночью Михаила мучали кошмары снилась Гражданская в России, только в гораздо более жестоком, испанском варианте: дроздовцы вырезали село за селом и шли на Москву по безлюдной пустыне.
Чтобы перебить очевидно негативное впечатление у корреспондентов, Ягуэ собрал всех на импровизированную пресс-конференцию. Послушать собрались и Крезен с Ромералесом, и Альдо Бандини, и парочка немецких «туристов», и многие другие.
Полковник, почему вы расстреляли всех раненых в госпитале? К тому же, некоторые источники утверждают, что палаты попросту забрасывали гранатами.
Красные сожгли пятьдесят человек в Фуэнте-де-Кантос! тут же взвился Ягуэ. Они расстреляли сорок наших товарищей здесь, в Бадахосе! Они хотели аграрную реформу? Мы дали им по два метра земли!
Но зачем было расстреливать сотни людей?
На лице полковника отразилась ненависть к тупым штафиркам:
Мне что, тащить их с собой в Мадрид? Кормить их, следить за ними? Или оставить тут, чтобы город снова стал красным? Нет уж, Бадахос будет самым белым из всех городов Испании! И вообще, это не армия, это фалангисты и дикие марокканцы!
Два немца за спиной Михаила тихо переговаривались:
Я воевал во Франции, но никогда не видел такой жестокости и свирепости
Согласен, герр майор. Командованию не стоит отправлять сюда регулярные части, таких эксцессы деморализуют наших солдат.
К вечеру Ромералес узнал причину неадекватного состояния Ягуэ полковник получил неожиданный нагоняй от Санхурхо за «излишнюю демонстрацию репрессий», то есть приглашение журналистов. Не исправило его настроение и благодарность от Франко Санхурхо сделал новость о нагоняе публичной, а осторожный и хитрый Франко поддержал Ягуэ приватно.
Через два дня, когда все утихло, последними у стены кладбища расстреляли бежавших через реку и выданных португальскими властями обратно. И трех молодых людей весьма приличного вида по обвинению в шпионаже у них нашли три пистолета и несколько радиоприемников, которые изрешетили из пулемета вместе с хозяевами.
С чего взяли, что это шпионы? пошевелил ногой осколки ламп Михаил. Мало ли у кого есть радиоприемники
Они не открывали дверь, сжал губы всезнающий Ромералес и бросил косой взгляд на Крезена.
Михаил молчал, а Энрике, настороженно спросил:
А чем ты занимался в Америке?
Да так, брал частные заказы, попытался увильнуть Крезен.
Ты хорошо стреляешь?
Неплохо, Михаил понемногу догадывался,
взвод, докладывал Чавье, выпускник советской военной академии и командир мотомехколонны.
Он привычно старался держаться к слушателям левым боком, чтобы не показывать правую щеку, изуродованную в детстве ожогом. В остальном каталонский анархист выглядел как идеальный офицер-танкист: пилотка, в руке шлем с кожаными валиками для защиты головы, черный комбинезон, портупея с кобурой и планшеткой.