И нередко случалось, что збуйники приходили в деревню и спрашивали - кто тут хуже всех живёт? Кому помочь? И помогали - деньгами, овцами, зерном. Случалось, и матушке мешок зерна да корзина капусты перепадали, когда они со Стасем ещё детьми были малыми.
А как едут они через деревню - так не налюбуешься. Кони сытые, лоснятся, сами красавцы, штаны-куртки белые, с узорочьем, шляпы с перьями, пояса богатые. А за поясом - топорики. Таким топориком хорошо путь в гору вырубать - но и голову проломить как нечего делать.
Про збуйников в деревне всегда говорили хорошо. Как и про флисаков. Стал збуйником - считай, выбился в люди. И сам не пропадёшь, а случись что с тобой - так товарищи твою семью, коли она у тебя есть, вовек не забудут.
Ясь был бы не прочь податься в братство, да только нечего там делать без рекомендации. Если некому за тебя словечко замолвить - то никто ты и звать тебя никак. О том, чтобы кто-то сам пошёл и его взяли - такого односельчане не рассказывали.
Эх, вот бы найти такого человека, кто бы за него сказал! Но кто ж скажет, все в деревне знают только Яся-бездельника, а о том, что и с бездельника бывает толк, не ведают.
3. Как Ясь стал збуйником
За раздумьями Ясь не заметил, как свернул не на ту тропинку, и вместо того, чтобы подниматься выше, на самую вершину светлого Гевонта, ушёл в Стражицкое ущелье. И шёл бы ещё долго, да окликнули его.
- Эй, молодец, кто таков, куда путь держишь?
Ясь огляделся, но никого не увидел. Только деревья да камни, и скалы с двух сторон.
- Чего головой вертишь, рядом мы, - раздался смех над самым ухом, и на ближайший валун влез сначала один незнакомый парень, потом второй.
С их белых с черными узорами курток золотом сыпались осиновые листья.
- Окрестили меня в честь святого Яна, а живу я в деревне, что внизу, прямо под горами, - ответил Ясь, чего скрывать-то, его тут всякая собака знает.
- И что ты тут делаешь, Ян из деревни?
- Да вот, выгнали меня из дому, не знаю теперь, куда бы мне податься.
- Чего ж выгнали-то? Неужто родня у тебя такая негодящая?
- Нет, родня-то ничего себе, это я им не подхожу. Хотят они, чтоб я овец пас да в огороде копался, а какой из меня пастух да огородник?
- И впрямь, не похож ты на пастуха, не уследишь за овцами. Разве только волков от овец гонять!
- Это дело, да, и на волка я ходил, и двух добыл, и шкуры на полу в матушкином доме теперь лежат. Только нет у меня ружья, один лишь нож. А с ружьем на волка, всякий знает, сподручнее.
- Твоя правда. Сдаётся мне, Франек, то наш человек, - сказал один парень второму. - Проводим его к Гаврóну?
- А проводим. Только глаза тебе, мил-друг, завяжем, на всякий случай. Не серчай на нас, так положено, - второй парень достал из кармана платок и плотно завязал Ясю глаза.
Вели-вели Яся, и привели. Сняли повязку, смотрит он - а вокруг него пещера, и в ней люди - десятка два. Все, как один, в широких кожаных поясах с тремя рядами пряжек - у кого медные, а у кого и серебро. Штаны да куртки валяные, из белой шерсти, в такой хоть на снегу спи - вовек не замёрзнешь. А у некоторых - и кожухи, белые, тёплые. Посреди пещеры огонь горит, а у огня сидит мужчина, по виду - не деревенский, и даже не городской, а прямо вот из тех, кто на лихих конях да в лаковых каретах из Нового Тарга в Неджицу да в спишские земли мимо ездит. Волосы черны, как крыло птицы, глаза синие, как осеннее небо, рубаха не иначе как шёлковая, а штаны из тонкой кожи, Ясь только раз на торгу видел подобные, и просили за них, как за полдома.
И тут вспомнил Ясь - так он ведь уже видел этого человека! Это ж ему он три дня назад тропинку обходную мимо
деревни подсказал, чтобы путь до тракта сократить!
- Здравствуй, знакомец, - важный господин тоже его узнал. - Ну рассказывай, как ты здесь очутился.
- Как-как. Привели, да и очутился.
- И что делать думаешь?
- Думаю, ваша милость скажет мне, что тут делают.
Рассмеялся важный господин.
- И ты готов стать одним из нашего братства?
- Готов, ваша милость.
- Уже хорошо. Только никакая я тебе не «ваша милость», братья зовут меня Гаврóном, зови и ты. Месяц будет тебе испытательного сроку. Выдержишь - примем в братство. Понял?
- Понял, ваша милость Гаврóн!
Братья расхохотались и повели Яся в глубину пещеры - показывать, где жить и что делать.
Как Ясь выдержал испытательный срок - сам не понял. На него ж сыпалось всё то, что он дома терпеть не мог - нарубить и наколоть дров, сварить кашу на всех, отмыть закопчённый котёл. Так было заведено - на последних пришедших, да на самых молодых всё хозяйство. Но здесь было неловко морщить нос, раз уж сам напросился - будь ласков, бери и делай, что скажут. А пить и есть надо всем, братству збуйников так же, как и прочим людям.
А потом его взяли на дело.
Карета должна была проехать по дороге ночью, сведения были верные. В той карете везли неправедно осуждённого и жалованье для императорских гайдуков. Карету обстреляли, перед ней да после неё уронили по хорошему бревну, а дальше пошла потеха.
Стрелять Ясь толком не умел, да и ружья ему не дали, как и пистолета. Его и ещё двоих парней задача была - перерезать поводья у лошадей и увести их под прикрытием тех, кто стрелял. И они справились, хоть пуля и чиркнула прямо возле щеки Яся, а Франеку, одному из тех, кто его в братство привёл, и вовсе руку прострелили. Но они увели коней в укрытие, а там уже было, кому показать Франекову руку. Пулю вытащили, перевязали, дали глотнуть горькой настойки - и всё стало хорошо.