Подхватив края одеяла, кинулся прочь из лечебницы. Под крыльцом остановился на миг, огляделся. На углу у столярных мастерских двое иноков в кожаных фартуках, сидя на корточках, чертили поочередно щепочками по земле и напористо убеждали в чем-то друг друга.
Братия! закричал им Кирилл. Послушник от нас вышел только что куда направился?
Мастеровые, подняв глаза, покосились на его облачение и отрицательно мотнули головами:
Не приметили.
Поколебавшись мгновение, Кирилл помчался вниз по монастырской улочке. С ноги его тут же свалился коротко обрезанный больничный валенок. Он зарычал, взбрыкнул на бегу, сбрасывая оставшийся. Босиком получилось намного удобнее и быстрее.
У главных ворот обители было людно народ из окрестных деревень уже
помаленьку стекался ко всенощной. Вылетев на привратную площадь, Кирилл завертел головой по сторонам. На него ответно поглядывали: кто с простодушным любопытством, кто с изрядным удивлением или даже оторопью. Детвора помельче безмятежно тыкала в его сторону пальцами и громко спрашивала о чем-то у своих матерей. Девицы постарше благопристойно отводили глаза, прыская в ладошки. Кирилл опять зарычал, ударил себя кулаком по лбу. Потом еще раз и еще. Немного полегчало. Круто развернувшись, потопал назад.
Келейника Илию сюда, сказал он брату Луке уже почти спокойно, а я тем временем всех прочих сидельцев обойду.
Я успел обойти, княже, ответил тот тихо и почему-то виновато. Лекарство-то свое выпей, не простыло еще, слава Богу.
Кирилл угрюмо кивнул и принялся разматывать шерстяную ткань, заботливо наверченную Лукою вокруг толстостенной глиняной кружки с крышкой.
Вместе с братом Илией появился отец Варнава. Внимательно выслушал сбивчивый рассказ, изредка кивая или хмурясь.
И ведь я ну ничегошеньки не почуял, отче, завершил Кирилл с сердитым раскаянием. Запоздай Лука еще хоть на самую малость И догнать не смог ускользнул-таки поганец, просто как сквозь землю провалился.
Не казни себя, сыне. Скорее всего, то такой же раб чужой воли был, как и мастер Витигост. О подобных сказано: «не ведают, что творят». Он мог и вовсе не знать, какого рода зелье передает. Но о последнем мы лучше отца Паисия расспросим.
Разберусь, отче, сумрачно отозвался подошедший тем временем лекарь. Он взял с поставца кувшинчик и осторожно поводил им перед своим длинным тонким носом:
Не пахнет ничем похоже на сандарак. Точнее смогу сказать, когда исследую. Послушникам своим да сидельцам отныне лекарства буду передавать запечатанными печатью моею. Я и ранее не позволял им принимать что-либо от сторонних посланцев, теперь же воспрещу строжайше.
Решение разумное, отец Паисий. Да только боюсь, что в дальнейшем эти неведомые составители снадобий по-иному действовать станут.
В прочие келии ничего передано не было, отче, сообщил лекарь. Лишь князю да десятнику его.
Отец Варнава оборотился к келейнику:
В палатах настоятельских подготовить одну из гостевых келий. Пребывать при князе неотлучно благословляю брата Иова. И пусть из послушников своих выберет кого-то да приставит к десятнику Залате.
Он перевел взгляд на Кирилла:
Начинай собираться, княже.
Глава IV
«А на краю земли кончается и жизнь человечья, подумалось рассудительно. Стало быть, если я притронусь к своду небесному, то тут же и умру».
Это неспешно вызревшее умозаключение ему почему-то очень понравилось и немедленно отозвалось разлившимся по всему телу теплым умиротворением.
Он скоро будет готов, сказали где-то там, в неведомой выси.
«Конечно, мысленно согласился Кирилл в ответ. Ведь я же пока не коснулся небес».
Вокруг него маслянисто заколыхались волны странных вод. Возможно, это была та самая мифическая река Гиносс, которая ведет исток свой от склонов великой Суть-горы в центре мира и омывает собою всю Экумену. Рядом из ниоткуда стали медленно-медленно падать в воду зеленые ягоды шиповника. Брызги от них плавно раскрывались подобно лепесткам цветов.
«Откуда здесь и сейчас шиповник ведь это будет далеко потом?» успел составить тяжелую неуклюжую мысль Кирилл.
И тебя с добрым утром Кирилл помотал головой, словно вытряхивал из нее потускневшие остатки сновидений. Хмуро потянулся.
Не пожелаешь ли немного побегать со мною? спросил инок, надевая небеленую полотняную рубаху. Для пущей бодрости телесной и духовной.
Нет. Не хочу.
Значит, побегаешь нехотя.
Он подпоясался грубым шнурком и гостеприимно указал на дверь:
Милости просим!
С нескрываемой тяготой спустившись по лестнице и сойдя с крыльца, Кирилл подчеркнуто бодро
затрусил вниз по улочке.
До ворот обители шагом, осадил его голос сзади. Сейчас мы не ловим лиходея.
Приостановившись, Кирилл покосился через плечо на непроницаемое лицо брата Иова и решил промолчать.
Справа показался край больничного ягодника. У куста малины брат Лука, внимательно оглядев очередную спелую ягоду, препровождал ее в рот. Тут уже Кирилл не удержался:
Ангела за трапезой, брате!
Сиделец закашлялся, оборотив на него круглые глаза, и выронил туесок, из которого выкатились две сиротливые недозрелые малинки.
За воротами Иов свернул с дороги в сторону недальнего молодого ельника, перешел с шага на бег. Ноги Кирилла сразу запутались в густых луговых зарослях. Он пристроился было позади инока бежать по притоптанному, но тут же услышал короткое: