Халс мрачно рассмеялся:
Ну да. Курганцы.
В тени у дверей кто-то захихикал. Оказалось, это белозубый парень с закрученными черными усами.
Ну, парни, хватит байки травить, сказал он с тильянским акцентом. Все мы в одной лодке, так?
Ты-то что об этом знаешь, пожиратель чеснока? заворчал Халс. Небось сам белее снега. Что тебе нужно?
Не-разу-мение, сказал тильянец. Ружья я продаю. Нахожу и продаю корсарам. Знать мне с чего, что Империя такая жадная? Откуда знать, что они не делятся с союзниками?
У Империи нет союзников, ты, мародер несчастный, сказал рыцарь, сидевший у дверей. Только благодарные соседи, которые прибиваются к ней в трудные времена, как овцы к пастуху.
Райнер осторожно разглядел его. Кроме него самого, рыцарь здесь был единственным дворянином, но Райнер не нашел в нем ничего родственного. Высокий, могучего сложения, с кустистой светлой бородой и пронизывающими голубыми глазами, весь такой герой Империи с головы до ног. Райнер был готов поклясться, что этот малый салютует даже во сне.
Надо же, как ты предан Империи, которая засадила тебя в каталажку, сухо сказал Райнер.
Это ошибка, которую непременно исправят, ответил рыцарь. Я убил человека, защищая свою честь. Это не преступление.
Тот, второй, тоже так думал
Рыцарь только отмахнулся:
Мне сказали, это мальчишка.
И что он тебе сделал?
Мы натягивали палатки. Этот псих залез на мою территорию, и вот
Отличный повод для убийства, нечего сказать.
Вы издеваетесь, сэр?
О нет, господин. В жизни бы не посмел.
Райнер перевел взгляд с рыцаря на безбородого лучника, темноволосого паренька,
скорее по-детски миловидного, чем красивого.
А ты, малый? В твои-то годы дойти до жизни такой?
Ага, сказал Халс. Небось кусил кормилицу за сиську?
Мальчик поднял сердитые глаза.
Я убил человека! Соседа по палатке. Он паренек сглотнул. Он попытался ну, поиметь меня. И если кто из вас замыслит подобное, я поступлю с ним ровно так же.
Халс расхохотался:
Размолвка влюбленных, да?
Мальчик вскочил на ноги:
А ну прикуси язык!
Райнер вздохнул. Ну вот, еще одна горячая голова. Ему понравилась решительность мальчишки. Бесстрашный воробей в ястребином гнезде.
Тише, парень, сказал тощий пикинер. Это всего лишь шутка. Халс, оставь его в покое.
От стены отделилась высокая худая фигура, нервный артиллерист с аккуратно подстриженной бородкой и совершенно безумными глазами.
Я убежал от собственной пушки. Огонь низринулся с неба. Огонь, да, и он двигался, как человек. Он настигал меня. Я Внезапно он вздрогнул, опустил голову и сел.
Несколько секунд все молчали и не глядели друг на друга. «По крайней мере, этот бедолага не лжет», подумал Райнер.
В помещении остался только один человек, который до сих пор не проронил ни слова и, по всей видимости, не интересовался разговором: толстенький, опрятный, в белой полотняной куртке полевого хирурга. Он сидел лицом к стене.
А ты, костоправ, окликнул его Райнер, ты-то что натворил?
Остальные тут же встрепенулись, испытывая явное облегчение от того, что после странного признания артиллериста наконец можно сменить тему.
Хирург не поднял головы и не оглянулся.
Нe лезь не в свое дело.
Тише, сэр. Мы здесь все мертвецы, ваших секретов не выдадим.
Но врач промолчал, только еще больше ссутулился и продолжал смотреть в стенку.
Райнер пожал плечами и откинулся назад, снова оглядывая своих сокамерников и раздумывая над тем, кого бы взять в попутчики. Ну, точно не рыцаря: слишком вспыльчив. И не инженера: уж больно унылый. Возможно, пикинеров, хотя, похоже, те еще ребята.
Шаги в коридоре прервали его размышления. Все обернулись. Замок скрипнул, дверь со скрежетом отворилась, и вошли два стражника во главе с сержантом.
Встать, подонки!
Приглашаете нас на последний ужин? поинтересовался Халс.
Ща моим сапогом отужинаешь, если не пошевелишься. А ну, марш!
Узники покинули камеру, еле волоча ноги. Снаружи ждали еще двое охранников. Все вышли вслед за сержантом на прохладный вечерний воздух и пересекли грязный двор замка, где размещался гарнизон.
Падали крупные хлопья мокрого снега. Когда Райнер прошел мимо виселицы в центре плаца, у него по спине пробежали мурашки.
Они вошли в цитадель через небольшие ворота и, поднявшись по винтовой лестнице, оказались в помещении с низким потолком, где пахло древесным дымом и каленым железом. Райнер нервно сглотнул и огляделся. Вдоль стен стояли клетки и висели кандалы и разнообразные орудия пытки дыбы, решетки, железные сапоги. В углу человек в кожаном фартуке калил на огне клейма, мерцающие в полумраке.
Смотреть вперед! рявкнул сержант. Сомкнуть ряды! Смирно!
Узники застыли в центре помещения кто сразу, кто чуть помедлив и так прождали, как им показалось, чуть ли не целый час, пока сержант не окинул их грозным взглядом. Наконец, когда у Райнера уже невыносимо заныли колени, у них за спиной распахнулась дверь.
Вперед смотреть, уроды! прикрикнул сержант и сам застыл навытяжку.
Теперь Райнер видел тех двоих, ради которых все это затевалось.
Первого он не знал. Это был старый солдат, весь в шрамах, седой, с искалеченной ногой. У него было угрюмое тяжелое лицо, с глазами-щелками под кустистыми бровями. Он был одет в черный с красными разрезами дублет и короткие брюки форму капитана остландских пикинеров.