Поскольку янки были кем угодно, только не альтруистами, их подозрительная активность вокруг Формозы, одноименного пролива и пролива Лусон, Тирпицу и его офицерам активно не нравилась. И мотивация их была понятна. Закрепление дружественной России в Маньчжурии и Корее, которые фактически становились тылом колониального форпоста немцев в Циндао, открывало им железнодорожный путь в Китай из метрополии. Теоретически позволяя через год-другой начать ползучую экспансию в сторону эстуария Янцзы и Нанкина. Но для этого желательно не иметь под боком дополнительного конкурента англо-саксонского калибра. А появление американцев на Формозе прямо и недвусмысленно указывало на то, что на уме дельцов из Вашингтона относительно южного и центрального Китая. И как они на самом деле трактуют свою политику «открытых дверей».
Смирится ли с таким вызовом Лондон? Отдельный вопрос. Зато Петрович уяснил для себя, как к таким поползновениям со стороны янки отнесутся в Потсдаме. Чего-либо подобного в известной ему истории он не припоминал. Тем более, что внимание немцев, по идее, должно было крутиться вокруг Марокко, где сейчас на самом деле назревал кризис. Договор «Сердечного согласия» Лондона и Парижа подразумевал в первую очередь размежевание колониальных интересов двух держав в Африке, рецидива Фашоды не желали ни в британской столице, ни во французской. И теперь мсье Делькассе поспешно вознамерился претворить в жизнь некоторые положения этого пакта-междусобойчика. Для начала оформив фактический протекторат Парижа над этим североафриканским султанатом. Во исполнение его решения, Министерство колоний Третьей Республики направило Абд Аль-Азизу IV ультимативные требования о предоставлении преференций банкирам и промышленникам Франции на большей части марокканской территории.
Скорее всего, взвесив все «за» и «против», марокканцы вынужденно согласились бы с требованиями галлов. Поскольку на первый взгляд помощи им ждать было не от кого. Итальянцы и испанцы дали понять, что их дело сторона, а ухмылки и таинственные намеки британских резидентов убеждали: две великих колониальных державы обо всем уже сговорились. Но прилетело откуда не ждали! Через шесть дней после получения в Танжере французской ноты, германский канцлер Бюлов выступил перед Рейхстагом с резкой отповедью парижанам. Он заявил, что подобные требования недопустимы по отношению к суверенной стране. И поскольку Германия, также как Франция с Испанией, имеет в Марокко свои торгово-промышленные интересы, просто так оставлять такую беспардонность Парижа Берлин не намерен. Над Европой внезапно повеяло порохом. Однако
Однако, Мир уже изменился. И здесь не произошло двух хрестоматийных событий, о которых Петрович помнил из курса истории. Во-первых, кайзер Вильгельм II никакой «высадки в Танжере» не учинил. И никаких страшных угроз и проклятий в адрес Парижа самолично не выкрикивал. Во-вторых, ни он, ни Бюлов, нигде и никак, ни единым словцом не заикнулись про идею созыва международной конференции для разрешения кризиса вокруг Марокко консенсусом Держав. А вместо стравливающего пары перевода стрелок на рельсы дипломатического решения, в Санкт-Петербург «с кратким рабочим визитом», демонстративно, с помпой и оркестрами на перроне, отбыл начальник БГШ фон Шлиффен с несколькими его генералами и офицерами. После не менее пышной
встречи делегации германских генштабистов на вокзале в Российской столице, в воздухе пахнуло порохом еще сильнее
Но кроме очевидных для Петровича «невязок» с известным ему ходом событий, здесь случилось еще кое-что, только уже из сферы политики реальной, а не публичной. Во-первых, после возвращения генерала Шлиффена из восточного вояжа, в Лондоне так и не дождались зондажа германского посла на тему британского нейтралитета на случай силовой разборки Берлина с Парижем. Что более чем насторожило и Форрин офис, и Букингемский дворец. А во-вторых, в то же время и в том же Лондоне, посол Североамериканских Соединенных Штатов неожиданно затребовал конфиденциальной встречи одновременно и с Премьером, и с министром иностранных дел Британской империи. Американцы ставили вопрос ребром: или кузены закрывают глаза на вопрос Формозы, не продляя с Токио договор от 1902-го года, или Вашингтон задумается о поддержке германской позиции в ситуациях, когда она близка американскому пониманию принципа «открытых дверей».
Конечно, искушенные в политических тонкостях британцы понимали уязвимость Формозы, оказавшейся «плохо лежащей вещью», с учетом нынешней японской военно-морской импотенции. И сами подумывали, как тактично, ловко и, главное, без лишних затрат, решить возникшую проблему в свою пользу, пока на «чемодан без ручки» не позарился кто-то третий. Понятно, что французам сейчас не до него, им и геморроя с Марокко выше крыши. Но в Лондоне не ожидали, что янки в сложившейся ситуации среагируют так по-боксерски быстро и так по-ковбойски грубо! Хотя, как сказать, «среагируют»? Возможно, усиление своей корабельной группировки в Маниле американцы и проводили с прицелом более дальним, чем простое понуждение России к миру с Японией на приемлемых для себя условиях.