Виноват! картинно вытянулся Гревениц, Ничего-с
Вот то-то. Вы у нас вниманием прекрасного пола никогда обделены не были, мой дорогой барон. А нынешняя молодежь стеснительная пошла. Может, даже не знает пока, как к иному форту в юбке подступится
Все отсмеялись. Хотя по слегка обалдевшему выражению лица молодого Костенко было ясно, что от адмирала Руднева столь точного знания нюансов юношеской биографии какого-то заурядного помощника судостроителя, родом из Великих Будищ, что возле той самой, гоголевской Диканьки, он никак не ожидал. Но развивать тему здесь и сейчас Петрович не собирался: всему свое время и место.
Поскольку Владимиру Полиэвктовичу предстоит до самого Питера тесно общаться не столько с нами, грешными, сколько со схемами и чертежами, а это бумаги, бумаги и еще раз бумаги, ему понадобится не только стол, но и различные прочие подсобные горизонтальные поверхности. Следовательно, персональный номер в его случае это не роскошь, а служебная необходимость. А поскольку у меня может возникнуть соблазн в его картинки заглядывать, поселим-ка мы Вас здесь, мой дорогой, прямо у меня за стенкой. Возражений не имеется, надеюсь? Да! Кстати! Кроме вашего адмирала всем остальным смертным заглядывать Вам за плечо категорически воспрещается, Володечка. Немцы и вовсе не должны догадываться, чем под моим чутким руководством Вы у себя в каюте занимаетесь. Haben Sie mich verstanden?
Конечно, Всеволод Федорович. Тем более, что и Степан Осипович меня на этот предмет строжайше предупредил.
Ну, вот и ладушки. Значит, это будет Ваш нумерок, Владимир Полиэвктович. А вот здесь ваши апартаменты, господа. Чибисов поможет с багажом, и если никаких новых вводных до отбытия не поступит, через полчасика милости прошу ко мне на обед. Перекусим, чем Бог и генерал-губернатор здешнего чудесного края послали. Думаю, сегодня меня германцы не позовут, поскольку я в Иркутске немного простыл, а они инфлюэнцы боятся. Правда, как на счет вас, не знаю Но, отобьемся, скорее всего. Может быть, вечером на ужин сходите к ним.
Вновь предоставленный сам себе, Петрович смог не только спокойно покушать кроме разрекламированной Чибисовым с утра куры с бульоном, великолепными также оказались ачинские домашние пирожки, закупленные им у местных хозяек-торговок но и без лишних помех поразмышлять. Кстати, темы «на покумекать» были заданы интересные: перед тем, как отправиться в вагон-ресторан, где германцы накрывали поляну, Хлодовский и Костенко передали ему два письма. Строго конфиденциальных. И оба от одного адресата. Даже по одному этому факту можно было понять, что Макаров уделяет отношениям с Рудневым особенное значение, несмотря на очевидную для всех свидетелей здоровенную, черную кошку, недавно пробежавшую между двумя адмиралами на иркутском вокзале.
Послание, врученное Петровичу молодым Костенко представляло собой ненадписанный, весьма пухлый, объемный пакет, тщательно запечатанный сургучными печатями штаба ТОФа. Второе письмо ему передал Хлодовский. Оно находилось в обычном почтовом конверте, явно торопливо и не особенно аккуратно заклеенном. Однако, на нем красовалась краткая сопроводиловка, исполненная размашистым, крупным почерком командующего: «Адмиралу В. Ф. Рудневу, лично. От С. О. Макарова». С него-то он и решил начать, полагая, что этот листок или два по своему значению в данный момент гораздо важнее, чем все «железячные» дела, которые, скорее всего, поджидают его в увесистой бандерольке за семью печатями из портфеля Костенко. И не ошибся.
"Милостивый государь, Всеволод Федорович, Друг мой! Надеюсь, могу Вас так величать, поскольку не сомневаюсь в том, что серьезной обиды за резкость мою в Иркутске, на меня не держите. В чем, однако, считаю долгом своим объясниться. Дабы не имелось меж нами впредь недомолвок или любого непонимания, а Вы на будущее
смогли бы с чистым сердцем извинять некоторую горячность, мне порою присущую.
Не скрою, известная история с ледоколами нашими новыми была для меня весьма неприятной. Однако, здраво рассудив, должен признать, что по ситуации Вы поступили в высшей степени логично и никоим образом не предосудительно. Ибо я был тогда всецело занят подготовкой военных мероприятий на Востоке, проект Дмитрия Ивановича, в целом, вполне для текущих задач удовлетворителен, самое же решение Государя Императора о постройке одновременно четырех таковых судов, полностью закрывает нынешнюю потребность для боевого флота и судоходства России на десятилетия вперед. И Кронштадт со столицею, и Владивосток, будут круглогодичной навигацией обеспечены, даже Мурман. Возможно, решена будет и важнейшая задача сквозного прохода кораблей и судов вдоль всего нашего ледовитого побережья. Это главное, а вовсе не мои горячие мечты о Полюсе. За что мой Вам поклон.
Сейчас для меня очевидна и оправданна поспешность с их строительством, как с точки зрения необходимости загрузки верфей крупными заказами при текущей неготовности последних к закладке линейных судов и крейсеров близкого им типа, которые не уступят новым судам Англии и Америки. Не говоря уже о неготовности таковых проектов, при отсутствии единого мнения у начальства морского и государственного на их счет. Некоторые мои идеи в этом смысле будут Вам ясны из чертежей и пояснительной записки, их передаст Вам Костенко. При этом, понятно, это идеи, наметки, но не окончательные решения. Буду с нетерпением ждать Вашего мнения, критики и предложений сразу по прибытии Вашем в Петербург.