Столь жарких денечков, в прямом и в переносном смысле, на моей памяти еще не случалось. Жара на улице стоит такая, что кондиционеры не справляются с нагрузкой. По помещениям расползлась духота, сгущая мысли, кровь и дыхание.
В комнате отдыха тоже душно. Хочется отворить окна нараспашку, но по правилам это категорически запрещается. В больнице нет противофейных сеток. Наш бюджет, увы, не позволяет такой роскоши. Вытираю со лба пот и наливаю себе второй стакан воды. К счастью, кулер функционирует нормально и вода, пока я пью, приятно охлаждает рот и гортань.
Чуть передохнув, направляюсь на пересменку, где доктор Маклоу по моей просьбе объявляет, какой мазью следует обрабатывать раны пострадавшему эльфу.
После короткого собрания мой рабочий день официально подходит к концу, и я, полуживая от усталости, навещаю Лиру, о которой волновалась последние несколько часов.
Эта крохотная смуглокожая девчушка родилась шестимесячной сразу после крушения. Роды прошли сложно, малышка оказалась совсем слабенькой, и сейчас она живет только благодаря аппарату искусственного дыхания. В голубых лучах бактерицидной лампы ее крошечное тельце выглядит трогательно синим и хрупким.
После родов врачи сказали: «Пятьдесят на пятьдесят.» Я шепчу короткую молитву, чтоб девочке выпали правильные «пятьдесят», чтобы она окрепла и прожила долгую и счастливую жизнь, а потом ковыляю к обездвиженному эльфу. Его ровное дыхание меня слегка успокаивает. В целом, он выглядит таким же, как во время приема не лучше и не хуже.
Как, интересно, этот парень очутился на зачуханном «плебейском» поезде, если эльфы предпочитают воздушный транспорт и личные спорткары? По радио говорили о возможном терракте.
Долго смотрю в его закрытые глаза. Ужасно хочется считать ответы в темных ресницах и голубоватом отсвете век. Интуиция неловко молчит, не в состоянии утолить мое любопытство. Парень по-прежнему в беспамятстве. На безукоризненно красивом лице, почти не тронутом огнем, застыло безмятежное, слегка уставшее выражение. Словно бедняге надоело пребывать в беспомощном, овощеобразном состоянии.
Глажу его по открытой коже здоровой руки и шепчу:
Ты, главное, борись. Не сдавайся. Когда очнешься, расскажешь мне, что ты делал на том поезде, ладно? Будет обидно, если я этого никогда не узнаю.
Глава 3. Когда не существующие розы важнее реальных жизней
кондиционер в салоне. Смена была адская, скажи?
Я не раз замечала на себе заинтересованные взгляды, подтверждающие, что многим нравлюсь на работе. Кто-то из мед братьев был взаимно мне симпатичен, и я даже всерьез присматривалась к добродушному великану Доминику с третьего этажа, пока не увидела, как он флиртует с другой.
Но кто меня совершенно точно не привлекал так это рыжеволосый, веснушчатый Грег из моего отделения. Худенький и словно по-стеклянному хрупкий, он вызывал лишь одно желание. Опекать себя, как младшего братишку.
Согласиться сейчас на его предложение значит, поощрить его ухаживания. Дать надежду на взаимность. Поэтому, преодолев чертовски сильный соблазн доехать до остановки в комфорте, мягко улыбаюсь и мотаю головой:
Спасибо. Тут пешком недалеко. Я прогуляюсь.
Когда паренек со вздохом закрывает окно и уезжает, я с таким же тяжелым вздохом топаю по раскаленному асфальту на остановку.
«Свобода обходится дорого, но ее отсутствие обойдется вам еще дороже», всплывает из памяти одна из Виолиных цитат
Больница базируется на окраине города, недалеко от оркского гетто. Здесь частенько разгуливают неформалы-подростки, совсем еще дети, но уже с навешенными на шею массивными цепями, громкой музыкой и гортанными криками.
Дожидаюсь, пока меня обступят знакомые оркские дети. Неуклюжие и мелкие, всего лишь на пол головы выше меня. Достаю из сумки контейнеры с остатками еды, прихваченными из столовки. Мешанина состоит из полезной смеси продуктов. Здесь идеальное сочетание микро- и макронутриентов, однако вкус на редкость гадостный.
Дети из гетто всегда казались голодными, несмотря на качественную одежду и вроде бы не дешевый серебряный пирсинг. Поэтому я частенько откладывала оставшуюся в кастрюлях еду, чтобы подкормить ребятишек по пути домой.
Уже точно и не помню, с чего началось это перераспределение ресурсов. Кажется, однажды я увидела, как подростки околачиваются возле пищевой мусорки на заднем дворе больницы.
Самый старший из них Шортумх, как всегда подходит первым и машет руками, чтобы привлечь внимание.
Эй, сестренка, знаешь новый прикол?
Нет, улыбаюсь «сестренке» и достаю из наплечной сумки контейнер с едой.
Летят две феи по небу. Одна маленькая и зубастая, другая большая и беззубая. Какого они цвета, если небо фиолетовое?
Ну Фиолетового неба у нас не бывает, а вот феи всегда синие.
Шортумх опускает голову, расстроенный правильно «угаданным» ответом, и другой паренек тихонько стучит его по плечу.
Я же говорил! Наша Лена Сарт сообразительная! Ее не задуришь, как пацанов!
Орки вручают мне пустые, чистые контейнеры взамен новых, наполненных едой. В момент обмена они чуть не проигрывают контейнер фее, что внезапно спланировала из ниоткуда и вцепилась в коробку с едой.