Больше не сказав ни слова, Первый Всадник подхватил хрупкое тело и медленно скрылся в почерневшем небе.
***
Уокер медленно открыла глаза: сознание возвращалось, но окружающие образы не торопились собираться воедино. Спустя миг или век перед уставшим взором неохотно проступили очертания темной фигуры, слабо освещаемой холодным ночным светом. Собравшись с силами, Вики медленно опустила на ледяной пол босые ступни. Неслышно, пытаясь не разрушить спокойную тишину, она подошла к замершему демону.
Как долго я спала? тонкая ладонь осторожно прикоснулась к каменному плечу Всадника.
Слишком долго, Уокер, не оборачиваясь, прошептал он.
Сердишься? девушка мягко прислонилась к его спине и, игнорируя жесткое оперение, обхватила руками напряженное тело.
Нет, Уокер, не отрываясь от витражного стекла, ответил Геральд. Я счастлив.
Наконец, обернувшись, он внимательно и спокойно взглянул на слегка осунувшееся лицо своей безумной Виктории.
Чем ты думала на этот раз? голос был холоден, но в глазах читался неподдельный восторг она вновь смогла его удивить, и искреннее счастье она вновь смогла вернуться к нему.
Тем же, чем и всегда, она мягко погладила черные пряди. Сердцем.
И что же оно тебе говорит сейчс? он уже не мог сдержать улыбку: голубые огни сверкали, сильные руки крепко обнимали, сухие губы мелко дрожали.
Оно говорит «хватит», Уокер лукаво взглянула на своего демона и потерлась о его щеку. Вот теперь точно достаточно.
Согласен, кивнул Первый Всадник, и, не в силах держать паузу, накрыл ее губы своими.
Спустя доброе тысячелетие Виктория медленно отстранилась и перебором струн спустилась от воротника черной рубашки вниз, разбрасывая вокруг сконфуженные пуговицы. На миг тонкие длинные пальцы задержались на узле пояса, а после снова вернулись к уже обнаженным белым плечам. Оставляя невесомую дорожку поцелуев на ключицах, она прикрыла глаза, наслаждаясь тягучей секундой этого удивительного момента.
Каждый миг рядом с ним был чудом, каждый вдох благословением, каждый поцелуй откровением. Вот ее прохладная рука касается волевого подбородка, притягивая к себе. Вот босые ноги, едва задевая серый мрамор, уносят тело в сторону широкой уже успевшей остыть постели. Вот синие глаза неотрывно наблюдают за каждым движением широкой груди: вверх-вниз, тяжело, протяжно, в предвкушении, в нетерпении, в боли и в исцелении, в потере и обретении его сердце живет своей собственной жизнью, но лишь для нее.
Лежа на спине, демон завороженно наблюдает за каждым безупречным движением, мягким, спокойным, размеренным: холодный ночной свет очерчивает идеальные линии скул, плеч, рук, талии, бедер. В темноте, на другом конце вселенной, на расстоянии вытянутой руки, в одном вдохе и тысячелетии ожидания, сияют полупрозрачные сапфиры. Бесплотный дух покидает натянутое струной тело, пытаясь коснуться нежной кожи. Его сжатые ладони в плену горящего шелка, ее пальцы свободны нигде и повсюду. Каждое невесомое прикосновение сладкой болью бьет в медный гонг на задворках потемневшего сознания.
Она здесь, она рядом, на нем, в нем, снаружи. Она его.
Уокер, едва слышно хрипит он ее имя. Свое имя. Их имя.
И когда уже кажется, что лучше быть просто не может, невесомым движением бедер его накрывает первая из тысячи волн. Нет, это не Небытие, это Вселенная глубокая, как ее глаза, сильная, как ее дух, отчаянная, как ее порывы. Она вокруг, а он внутри: пылинка в мерцающем свете звезд, глубокий вдох, биение сердца. Он вокруг, а она внутри: росчерк молнии, шелковая приливная волна, тихий выдох.
Геральд, шепчет она, закрывая глаза.
Ее нежные пальцы, как в масло, входят в раскаленную грудь, касаются трепещущей меж ребер птицы, забирают и возвращают жизнь. Его побелевшие кулаки сжимаются в последнем неистовом импульсе.
Уокер, выводит он последний аккорд, притягивая легкое тело к себе. Лицо накрывают невесомые локоны. Сбитое дыхание остужает горящую кожу. Нежные руки перебирают лоскуты шелка.
Проигравшие древние боги задумчиво вглядываются сквозь серые предрассветные облака в глубину Тартара, где
споконо и размеренно дышит самое страшное и прекрасное существо, что они наивно попытались разбить на две части.
========== Эпилог ==========
Горящей саламандрой Схит несся по Чертогу, ловко огибая колонны, перескакивая через ступеньки и даже порой раскрывая для скорости кожистые крылья. На лице молодого беса застыла самая довольная мина из всех, коими он располагал, в глазах плясали маленькие огоньки, когтистые руки крепко сжимали массивный белый пергамент, который внимательный и пронырливый кухонный служка в неравном бою вырвал из лап напыщенного помощничка дворецкого.
Срочная депеша, недавно оставленная мрачным глашатаем Цитадели, жгла пальцы, но бес не обращал на болезненный даже для адского обитателя жар: пара лестниц и он, наконец, вновь увидит ее. Два поворота налево, анфилада, поворот направо и вот она массивная каменная дверь, что отделяет его от самого прекрасного видения.
Прокашлявшись, Схит трижды приложился твердым кулаком к испещренному золотыми прожилками мрамору. Мгновение, и за тяжелыми створками послышались легкие неспешные шаги. Тонкая рука проникает через щель, выпуская в темный коридор сноп мягкого утреннего света. На пороге появились длинные ноги, небрежно укрытые черным шелком.