А это значит, что косноязычные словословия Генриха Люшкова, комиссара 3-го ранга с таким же как у Ежова новым сверкающим орденом Ленина на груди, слушают (а может записывают на плёнку) сейчас люди Кирова, обосновавшиеся в одной из комнат дачи Молотова. Была у меня идея, после того как выяснилось, что микрофон одновременно выдаёт и амплитудную и частотную модуляцию несущей, запустить этот ЧМ сигнал по радиоканалу прямо в Кремль, но из-за недостатка времени на реализацию пришлось пока от этого отказаться.
«Или хотя бы попробовать передавать сигнал в Горки: самый маломощный передатчик, на УКВ, ЧМ, никто ни в жисть не перехватит. Ладно, сами разберутся: считаю свою миссию здесь выполненной».
Возвращаюсь в комнату, на улице быстро темнеет и становится зябко. Ежов лихо опрокидывает стопку водки под одобрительный гул соратников.
Александр Васильевич, демонстративно хлопаю Косарева, стоящего у выхода, по плечу и громко добавляю. до города не подбросишь?
А куда это вы собрались? Глумливый голос Ежова звучит совершенно трезво. Команды расходиться не было.
Пришёл без подарка, ушёл без спроса поддакнул Заковский голосом Раймонда Паулса.
«Да и наружностью маэстро очень машет на главу ленинградского НКВД: квадратная голова с прозрачными глазами на квадратном туловище».
И в мыслях не было уходить легко поворачиваюсь на каблуках. а насчёт подарка ваша правда, не успел подготовить.
А ты спой тогда, поднимает лицо от тарелки Фриновский. как пионэ-эры.
Или спляши! Начинают изощряться мои сослуживцы.
«Как их всех Оля просчитала, даже страшно становится».
Так прямо и сказала: «Будут попытки поиздеваться над тобой, типа: почему без подарка и тэдэ».
А фокус подойдёт? С улыбкой обвожу взглядом собравшихся.
Давай! Ежов, а за ним и другие, переносит свой стул от стола и запрыгивает на него.
Гостиная быстро превращается в зрительный зал. Накладываю руки себе на голову и на минуту замираю: усилить возможности своих органов чувств сейчас будет совсем не лишне. Самые нетерпеливые зрители начинают проявлять признаки нетерпения: подсмеиваться («факир был пьян»), сморкаться и покашливать. Достаю из нагрудного кармана пиджака Косарева авторучку.
Сейчас я выйду из комнаты, а вы спрячете её «Паркер», зажатый в ладони взлетает над моей головой. моя задача найти её. Согласны?
Согласны! Раздаётся многоголосый хор голосов. Только пусть и Косарев выходит, а то знаем мы вас.
Не возражаю! зажимаю уши и выбегаю из зала.
«Сейчас голова расколется, как киловаттные колонки врубились на кухне».
Шапира, проследи за ними! Несётся нам вслед.
Напрягаю слух.
«Нет, с первого этажа услышать что происходит в гостиной невозможно».
Готово! Кричит кто-то сверху.
Наша троица возвращается обратно в притихшую комнату.
«Ясно, договорились молчать».
Убираю руки от ушей и медленно двигаюсь вдоль первого ряда партера, ненадолго останавливаясь перед каждым подозреваемым. Начинаю от стены с картинами: голова повёрнута направо, подбородок упирается в ключицу, взгляд пронзительный.
«С обонянием я, конечно, погорячился Вынюхать чернила в облаках сивушных масел решительно невозможно. Другое дело слух. Кто-то из оставшихся у меня за спиной, тихо выдыхает и чем-то едва слышно шуршит. Кто там? Курский, Заковский, Фриновский и Ежов».
Поворачиваюсь и иду в обратную сторону и равняюсь с Заковским: с его виска срывается капелька пота и бежит по толстой щеке к тому месту где у других бывает шея. Он лезет в карман, достаёт носовой платок, не решается вытереть щёку и нарочито улыбается. Расфокусирую свой взгляд и вижу как Новак, сидящий в третьем ряду, подтверждающе закрывает глаза.
«Попался, голубчик».
Снова хватаюсь за голову, не осталось никаких моих факирских сил терпеть этот многократно усиленный в мозгу «аромат».
Вынужденно беру технический тайм-аут. Ежов и соратники с едва сдерживаемым злорадством смотрят на меня: «Ну, давай, давай»
«Стоп! А чему они радуются? Уж точно не за меня. Как то всё очень уж гладко получается и потом это подозрительное шуршание за спиной Предположим, что первоначально ручка находилась у Заковского. Мог он её передать кому-нибудь из соседей? Определённо мог. Егор Кузмич со своего третьего ряда момент передачи скорее всего не заметил бы, да и шум был очень коротким.
Тогда ручка сейчас находится у соседей Заковского либо у Фриновского, либо у Курского или осталась у него самого Фифти-фифти и ещё фифти».
Сейчас на счёт «три» ручка окажется в кармане Косырева! Отступаю к двери, картинно задираю голову к потолку. Раз!.. Два!.. Два с половиной! (Правая рука Фриновского слегка дёрнулась, ощупывая карман) Три!
Нет ничего. Разводит руками комсомольский комсомольский лидер под дружный смех публики.
К сожалению фокус не удался Сокрушённо опускаю голову. ручка осталась в правом кармане Михаила Петровича Фриновского.
Под присмотром десятков глаз он виновато достаёт «Паркер».
Заковский! Чуть не взвыл с досады Ежов. Ты нас продал! Платок носовой он вынул, это знак был!
Товарищ Ежов! Затрясся всем телом глава ленинградского НКВД. Не было такого.