Красный дождь в апреле
I
Так точно. Мы служили в одном полку!
Он будет в городе завтра или уже сегодня. Вот вам и
Извините полковник, но я в таком состоянии, что не в силах
Нонсенс, голубчик! Будьте последовательны, Борис Всеволодович, не забывайте, что вы русский офицер!
Да, офицер, но не Нет, увольте, увольте!
Полноте, нервы нам еще пригодятся. Россия не простит нам мягкотелости.
Нет, я и так уж Я не смогу Я устал
Вы удивляете меня, голубчик. Вы только опознаете его и все А куда он пойдет проследит уж ваш
Никита в больнице Я один, один! О, это ужасно!
Никогда не думал, что среди эсеров могут быть такие истеричные барышни
Я бывший
Все мы будем когда-нибудь бывшие. Одна лишь история рассудит всех. Человек живет не столько, сколько он ест и пьет, а сколько о нем помнят. И неважно, что вы делали. Героев не судят. Итак, короче: вечером будьте на вокзале. Это приказ.
Аминь.
II
Она захлестнула Оренбург сразу: на улицах вспыхивали красные флаги, пелись крамольные песни. Куда-то попрятались жандармы и лишь растерянные городовые бродили по Николаевской, жались все больше у городской думы.
Всю ночь напролет стонали гармошки в казармах. Кипели на площадях митинги. Но вот потихоньку все как-то угомонилось, успокоилось. Ленька мог, правда, ходить на любые сеансы в кинематограф, свободно заходить в рестораны, но как и раньше, при Николашке, продолжал ежедневно сдавать хозяину выручку и кланяться ему, получая жалованье.
И это революция? Нет, нужен ветер, упругий и соленый, такой, что рвет паруса на бригах в шторм. Нет, нужна стрельба, пороховая гарь и кровь на булыжных мостовых Как красиво говорили об этом студенты с бантами на груди! Где они теперь?
Эй, извозчик! пролетку тряхнуло так, что Ленька чуть не свалился под колеса. В лицо Леньке дышал водочным перегаром высокий офицер. Худое, смуглое лицо его судорожно дергалось. Провалившиеся глаза отливали каким-то неестественным фиолетовым светом.
Куда прикажете?
А я уже не приказываю, офицер прижал подбородок маленькой белой рукой, глухо выдавил, вот она пусть приказывает.
Он тяжело привалился к колесу, и тогда Ленька смог, наконец, разглядеть его спутницу. Высокая и стройная женщина подошла ближе, встала в светлый круг от фонаря, висевшего над ресторанной вывеской.
Ге-ге, это же сама Красинская! Алиция Красинская, певица, из-за которой что ни день, то в ресторане офицеры бьют зеркала, а купцы в вечер просиживают годовые барыши.
Борис, капризно произнесла Красинская, куда вы поедете? Вы еле стоите, да и без шинели. Брр, добавила она и зябко повела покатыми узкими плечами, ну как хотите, а мне холодно
А мне мне жарко! внезапно заорал офицер и, рванув воротник, выгнулся дугой и захрипел. Красинская брезгливо поморщилась, повернулась и пошла к дому. Туда, откуда сквозь запотевшие окна слышались томные стоны скрипки и перезвон посуды. Офицер протянул руку:
Куда же вы? Бросьте все уедем! Убежим!
Красинская ушла. Он вытер рукавом глаза и схватил Леньку за руку. Цепко впились маленькие сухие пальцы:
Все убежим Куда только?..
Он качнулся. Встал прямо. Звякнули шпоры. Сухие пальцы обмякли, отпустили Ленькину руку. Офицер вынул из кармана брюк портсигар:
Жди меня Даже любовь и та уходит Все уходят
Он жадно закурил, втягивая дым короткими и глубокими рывками.
Она презирает меня Кто я теперь? Кто? Опо-зна-ва-тель! Ха-ха, она права Права.
Отвернись, дурак!
Но не успел Ленька отвернуться, как офицер быстро приставил черный револьвер к виску. Раскололся сухой ночной воздух, зазвенело металлическое эхо, уходя к небу, вверх, к звездам.
Все это произошло очень быстро. Ленька, не слыша себя, страшно закричал, падая куда-то в черноту Дернулся Таур, но кто-то остановил его. Ленька остальное помнил смутно. Кажется, он даже помогал нести самоубийцу в номер. Затем какой-то высокий и черный мужчина спрашивал его, о чем говорил есаул, да как говорил, да с кем говорил. Расспрашивал черный мужчина и Красинскую. Та спокойно отвечала что-то. А рядом с ней стояла еще одна Красинская. Почти такая же ладная и длинноногая, большеглазая и грустная. Только моложе. Когда мужчина закончил говорить с Ленькой и стал спрашивать Красинскую, вторая, молодая Красинская, пододвинулась к Леньке и, кокетливо прищурившись, подала ему руку:
А вы невежливый: когда входите в комнату да еще к чужим людям, то надо знакомиться. Меня зовут Ева
В ладонь Леньке ткнулась бумага, тонкие розовые пальчики настойчиво тискали какой-то листок. Ленька
проглотил сладкую отчего-то слюну, мотнул головой:
Ясно. А меня Леней. Леонидом.
И зажал бумагу в кулаке. Как замком защелкнул.
В это время в дверь комнаты просунулась голова хозяина ресторана. Желтое лицо, зеленоватый иней на висках, маленькие угодливые глазки.
Еще не явились, доложил он.
Мужчина в черном кивнул головой, продолжая методически обыскивать труп. Только сейчас Ленька разглядел, что мужчина казался черным оттого, что одет в черное пальто, черный котелок, а сам он светлый, даже брови белые.