нам, что готов и мы начинаем незапланированную часть выступления. Народ разом срывается с места и весь Фрайцайтпарк превращается в огромную танцевальную площадку!
Одну за другой мы играем наши забойные вещи и молодежь откровенно скучавшая на выступлениях Зыкиной, Великановой и даже Ларисы Мондрус, которая в отличие от других советских певцов пыталась петь не так официально, как требовали "компетентные товарищи", сейчас отрывалась по полной! Я встретился глазами с Муслимом и он, покачав головой, показал оттопыренный вверх большой палец
- Габи, а споёшь " Любовь похожую на сон", не устала? - спросил я после Cherry Lady.
- Спою! - просто ответила Габи. - Я совсем не устала!
- Тогда давай, как на Восьмое марта, помнишь? С моим соло и ты вступаешь одна!
- Конечно помню! - улыбается она. - Разве я могу забыть тот вечер?
Я не сразу понимаю, что она имеет в виду, но мягкий свет в её глазах будит во мне воспоминания.
- Я тебя люблю, солнышко! - говорю я подойдя к ней совсем близко.
- И я - тебя! - отвечает она и озорно улыбаясь добавляет: - Я сейчас это в песне всем расскажу!
И ей это удалось! Песня прозвучала просто потрясающе! Один из куплетов Габи перевела на немецкий, но так как трудно было попасть в размер строк она их просто проговорила и получилось очень здорово. Немецкая публика не только наслаждалась мелодией и её голосом, но и понимала о чём эта песня. Шквал аплодисментов был наградой. Лариса Мондрус стояла с широко открытыми глазами, Муслим, аплодируя, говорил ей что-то, но трудно было понять, слышит ли она его.
- И как, после этой девочки, выходить на сцену? - справившись, наконец с шоком, говорит она Магомаеву.
Мы сматывали шнуры, когда к нам подошёл Пол.
- Огромное вам спасибо, ребята! - прижал он руку к груди. - Я думал это будет самый скучный день фестиваля. Извините, но артисты, которых привезли из Советского союза это что-то... - он скорчил кислую мину. - Только один Магомаев, конечно соответствует лучшим мировым стандартам, а остальные.... Но вы спасли положение - публика в полном восторге! Ну, вы сами видели. Теперь об оплате...
- Подожди, Пол! - вставил я. - А что, артистам положены гонорары за выступления?
- Ну а как же, Саша!? - Пол искренне удивился. - А разве бывает по-другому?
- Бывает, Пол, бывает...
- Мы ведь уже заплатили вам за первый день выступления, - продолжил Пол. - Почему тогда ты сейчас удивляешься?
- Сань, чего там? - влез Виталий с вопросом.
- Он говорит, что нам заплатили за вчерашнее выступление.
- Ya, naturlich! - блеснул знанием немецкого Виталий и добавил с гордостью. - Zehn Mark!
- Чтооо?! - глаза Пола полезли на лоб. - Как это, десять марок? Каждому участнику вашей группы заплатили по четыре тысячи марок за участие в фестивале - четыреста марок за день выступления! Конечно, это не большие деньги, но это как бы фестиваль политической направленности, а за гастроли совсем другие расценки. К тому же, вы ещё малоизвестная группа.
- Сань? - Виталий требовательно смотрел на меня.
- Вот даже и не знаю, говорить тебе или нет? - нерешительно ответил я ему. - Ты получил четыре тысячи марок, как и каждый из нас. Проверь карманы, может завалились за подкладку? Неужели потерял?! Аааа! Я знаю - это тот откормленный товарищ вытащил их у тебя!
- Хорош, хохмить, я серьезно спрашиваю! - Виталий, кажется всерьёз обиделся.
- Какие уж тут хохмы, Виталь? - скривился я. Остальные парни подтянулись к нам, привлечённые видимо нашей бурной беседой. - Пол говорит, что каждому из нас заплатили по четыре тысячи Дойче марок - по четыреста за каждый день фестиваля. Извиняется, что мало, оказывается на подобных фестивалях платят очень немного!
- Чтооо?!
- Ни фига себе!...
- Чо, блин, правда что ли?
- Офигеть...
Пол молча переводил глаза на каждого, высказавшегося.
- Саша, что-то не так? - наконец спросил он меня.
- Ну ты сам слышал, что им заплатили вчера только десять марок. - пожал я плечами.
- И тебе?!
- Мне вообще не заплатили, - усмехнулся я. - За плохое поведение.
- И Габриэль?
- О, спасибо, что напомнил, Пол! - обрадовался я. - Свои деньги я вряд ли вырву у "заботливых чиновников", а вот за деньги Габи я поборюсь!
Я вспомнил, что в Советском союзе никому из артистов за зарубежные гастроли гонорары не полагались вообще! Всю валюту, что они зарабатывали забирало родное государство. Артистам платили только мизерные суточные, типа тех, что получили парни. Поэтому все, кто ехал на гастроли набирали с собой всё, что можно было продать хотя бы за центы - черную икру, водку, матрёшки. И вдобавок набивали чемоданы гречкой, тушёнкой, колбасой, чтобы питаться
в номере отеля этой снедью, а суточные пускали на подарки, аппаратуру, шмотки. Но Габи не была гражданкой СССР и на неё "законный грабёж" не распространялся.
- Я заплачу вам сейчас по двести марок, - сказал Пол. - Это из резервного фонда на всякие непредвиденные расходы, которым распоряжаюсь я лично. А гонорары прошли по другим статьям, извините.
С этими словами он достал пухлую пачку Дойче марок и быстро раздал каждому по несколько банкнот. В этот момент из-за кулисы вышел Громов.