Добролюбов пошёл за японцем. В машине был я один: так надо. Если что случится, успею выпрыгнуть, и никто не пострадает, кроме техники. Вспомнились водители грузовиков, ездившие по «Дороге жизни» через Ладожское озеро. Те вообще не закрывали двери: на случай, если машина станет проваливаться под лёд, успеть выпрыгнуть. Многим эта несложная придумка жизнь спасла. Я тоже было хотел дверь открыть, но передумал: надо мной крыши нет, выпрыгну если что.
Мы начали движение. Колёса тихо вошли в воду, и кабина слегка качнулась. Река ответила плеском и низким гулом вокруг. Я вцепился в руль, стараясь держать ровное направление.
Не гони, бросил Сергей, шагая рядом.
Не собирался, ответил я, бросив на него короткий взгляд.
На середине брода вода почти доходила до дверей. Машина шла уверенно, но всё равно каждый метр давался с напряжением. Кейдзо, шагая сбоку, смотрел вперёд, указывая мне жестами, куда повернуть.
Ещё несколько напряжённых минут, и передние колёса упёрлись в противоположный берег. Машина рванула вверх, выехала из воды, обдав всё вокруг брызгами. Я выдохнул с облегчением, когда виллис твёрдо встал на сухую землю. Подумал: вернусь домой, куплю себе внедорожник. И тут же усмехнулся. Теперь мой дом здесь, в этом времени. А тут машину купить очень сложно. Ладно, придумаю чего-нибудь.
Остальные бойцы отряда следовали за нами, но тоже не ехали в студебекере, а шли позади налегке, только с личным оружием. Боеприпасы и всё снаряжение осталось в грузовике. Не на себе же переть. Вскоре все собрались на поляне, и Сергей, улыбнувшись довольно коротко бросил:
Отлично. По машинам!
Мы снова погрузились в тайгу и привычно покатили по очередному просёлку. Двигались так минут пять, пока Кейдзо не спросил удивлённо:
Товарищи, а куда мы едем?
Я поднял брови и бросил взгляд на командира. Карта-то у него. Куда этот Сусанин решил нас завести, в самом деле?
Серёга, а он прав. Куда мы едем? поинтересовался у опера.
Тот стал всматриваться в карту. Так её вертел и эдак. Вижу, что запутался. Ну точно Сусанин, блин! На наше счастье, впереди показались несколько крестьянских повозок. Глядя на них, вспомнилось школьное стихотворение: «Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз».
Кейдзо, спроси у них, будь ласка, куда нам дальше-то, обратился я к шпиону.
Он охотно выбрался из внедорожника, подошёл к крестьянам, которые
остановились, стянув соломенные шляпы, и принялись низко кланяться.
Бедолаги. Видать, решили, что японский офицер, заметил я. Схожу, разбавлю обстановку. Иначе они ему ничего не скажут от страха.
Опер кивнул, отпуская. Я подошёл к Кейдзо, вытянулся и козырнул, нарочито громко сказав по-русски:
Здравия желаю! Старшина Оленин, 13-й отдельный танковый батальон СМЕРШ!
Китайцы, прежде испуганно замершие при виде незнакомого японца, немного зашевелились.
Ну, чего молчишь? ткнул я японца в бок. Скажи им, что мы дорогу потеряли.
Сказал уже, поморщившись от моего фамильярного жеста, заметил Кейдзо. Молчат, как воды в рот набрали.
Тогда переведи им, и я заговорил, как на митинге. Товарищи китайцы! Красная армия пришла освободить вас от японских оккупантов. Этот человек не японец, он калмык. Есть такой народ в СССР.
Услышав это, Кейдзо уставился на меня изумлённо.
Как ты сказал? Калмык? Но я же японец.
Нет, правда есть такой народ, ответил я. Ты переводи давай, некогда нам. Потом снова станешь японцем.
Бывший шпион нехотя повиновался. Вскоре от крестьян отделился один мужчина лет 50-ти примерно. Подошёл робко, поклонился и сказал, что эта дорога ведёт в Эрренбан, и сами они живут в деревне неподалёку.
Получается, напутал опер, сказал я вслух. Ладно, поблагодари их и поехали.
Кейдзо выполнил приказ (я всё-таки замок, то есть заместитель командира), мы вернулись в виллис и кратко пересказали Добролюбову содержание разговора с местными жителями.
Предлагаю поехать в Эрренбан и оставить технику там. Дальше двинемся пешком, сказал я.
Опер подумал и согласился. В самом деле, не бросать же машины с водителем вот прямо здесь, в лесу.
Глава 7
Скоро должна быть развилка, сказал он спустя минут двадцать. От неё до деревни Эрренбан рукой подать, помолчал и добавил. Только бы там люди были, а не разбежались по окрестностям от этих японских зверей.
Поняв, что сморозил лишнего, он крякнул, прочищая горло. Кейдзо сидел прямо за ним, его реакции на эти слова мы не видели. Но опер посчитал нужным добавить:
К вам, товарищ Кейдзо, это не относится. Я уверен, что среди японцев большинство порядочные люди.
Я тоже так думаю, поддакнул бывший шпион, и по тону его голоса было непонятно, обиделся он или нет. Японцы вообще народ странный. Они то эмоциональные до чёртиков, то как из гранита высечены. Порой вроде орёт, но лицо при этом безучастное.
Мы поднялись на холм и увидели Эрренбан. Деревня лежала чуть ниже, как на ладони, окружённая просторами тайги и полей. С севера и востока она словно прижималась к густому лесу, который выглядел непроходимым. Тёмные, высокие сосны перемежались с редкими берёзами, а у самых окраин населённого пункта тянулись кусты, словно тонкая граница между человеческим миром и дикой природой. Ветер шевелил верхушки деревьев, и тайга, казалось, тихо шумела, оберегая свои тайны.