Вот! сказал он мне радостно и что-то ткнул под нос.
Я подняла глаза.
Глава 16
Я вдруг осознала, что нахожусь совсем одна, на окраине Москвы, в районе, который знаю плохо На улице стоит непроглядная темень. Только вдалеке светят фонари, освещающие дорожку к метро. Эх, как жаль, что в СССР не было перцовых баллончиков
Да чего Вы? внезапно рассмеялся парнишка. Это ж я, Дарья Ивановна, Сережа!
Я шумно выдохнула.
Сразу нельзя было сказать?
Извините, опять густо покраснел потенциальный уголовник. Торопился показать Вам кое-что. Уж извините, я подслушал, что Вы сегодня к Катерине Михайловне домой идете, новоселье справлять, а она в соседнем подъезде живет.
Теперь понятно, как ты здесь оказался, протянула я. Ну точно! Сережка же рассказывал мне, что его мать и отчим получили квартиру в том же доме, что и Катерина Михайловна. Чего торопился-то? Чуть заикой меня не сделал.
Вот! и Сережка торжественно протянул мне на ладоне десять мятых пятирублевок.
Только не говори, что ты еще одну бабушку обчистил, предупредила я. А то нам с Николаем придется тебя из новой темной истории выпутывать. На всех бабушек меня не хватит.
Да не, Серега заулыбался, хорошо так, тепло, как тогда, когда я в первую нашу встречу похвалила его рисунок. Выиграл. А еще Гвоздь сказал, что играть со мной больше за один стол не сядет, и чтобы я десятой дорогой обходил сторожку, где он со своими ребятами сидит. А Николай Ваш тут ни при чем. Это все Володя, точнее, уроки его. Он меня таким мастерским фокусам обучил! Порвал я в карты Гвоздя, как Тузик грелку. Вот! Да чего Вы так дрожите, Дарья Ивановна? Не бойтесь, тут собак нет. Хотите, я до метро Вас провожу?
Давай-ка вот что, поразмыслив, сказала я, до метро проводи. И еще буду признательна очень тебе, если сумку поможешь донести. А потом я вырвала из блокнота листочек и быстренько начирикала адрес поедешь вот сюда, отдашь деньги Агриппине Кузьминичне и нижайше попросишь прощения. Слова подбери самые жалостливые и убедительные. чтобы больше не садился за карточный стол! По меньшей мере, пока не вырастешь и сам не начнешь зарабатывать.
Сережка погрустнел, но виду почти не подал. Я его понимала: только-только начало везти в карты, открылась возможность легкого заработка, и тут тебя так бесцеремонно обломали. Однако я прекрасно знала, чем чаще всего оборачивается такая «пруха», поэтому сочла нужным предупредить пацана. Лютиков покорно кивнул, взял сумку с тетрадями у меня из рук, и мы двинулись к метро.
Однажды, правда, я нашла на подоконнике смятую пачку из-под болгарских сигарет «Стюардесса». Причина такой роскоши была проста: выяснилось, что в тот вечер Женек попытался познакомиться на улице с дамой и предложил той послушать его стихи. Дама торопилась, но Женек так просто не сдавался, поэтому в качестве платы за избавление
от своего присутствия даме пришлось расстаться с ценным запасом никотина. В тот вечер Женек был особенно задумчив и до утра просидел на подоконнике. Утром, выйдя на кухню, я обнаружила, кроме смятой пачки из-под курева, также завесу дыма, насквозь пропахшее табаком мое постельное белье, висящее на веревке и четверостишие на обгоревшем листочке, валявшемся на подоконнике:
Ты вошла в мое сердце, точно дым сигарет,
Я найду тебя, знаю, я дал этот обет,
Среди темного неба ты моя звезда,
Лишь тебя одну люблю и не предам никогда
Выругавшись совершенно неподходящими для учительницы русского языка и литературы словами, я распахнула настежь окна, сдернула с вешалки белье и пошла перестирывать, благо был выходной. А через полчаса, бултыхая насквозь провонявшую табачищем простынь в тазу с тертым хозяйственным мылом, я услышала с кухни гневный вопль Дарьи Никитичны:
Опять смолил всю ночь, рифмоплет недоделанный! Так и знала! Чтоб тебя, паразита! Отходить бы тебя, падлюку, мокрым полотенцем по самое «не балуйся»!
Однако в этот раз на кухне ничем не пахло. Вместо пачки из-под сигарет я там обнаружила восседающих за столом женщин: заплаканную Егоркину маму и двух соседок, которые угощали меня завтраком в мое первое утро в коммунальной квартире. Видимо, пока я отмечала новоселье, у них был большой совет в Филях, на котором они обсуждали что-то очень важное.
Опять? спросила я, повнимательнее рассматривая лицо женщины. Неужто этот гад опять ее побил? В прошлый раз она почти неделю пряталась в комнате, чтобы соседи не успели рассмотреть ее синяки. Выходила только минут на пять скипятить чайник или сварить ребенку кашу, и опрометью тут же исчезала.
Нет, поняв, о чем я спрашиваю, сказала она. Его посадят, наверное. Скоро суд будет. Сейчас в изоляторе сидит.
Ух ты, я от неожиданности чуть не села на пол, благо одна из соседок успела пододвинуть мне табурет. Рассказывай, что случилось.
Вытирая мокрое лицо краем скатерти и постоянно всхлипывая, Егоркина мама начала свое повествование. Было оно, в общем-то, донельзя простым: ее муж, Егоркин отчим, решил подзаработать денег. Работать он особо не любил. Ну да это не такой уж тяжкий грех много людей не любит работать. Была бы моя воля, и я бы не работала. В жизни, помимо хождения на работу, есть множество других, более интересных занятий. Только вот кушать что-то надо.