Ты голодный? спросил он, не дав мне ответить на предыдущий вопрос.
Спасибо, не голодный.
Сейчас скажешь, что в поезде тебе завтрак давали.
Я из дома взял, соврал я.
Аркадий открыл масленку, порезал колбасы.
Ладно, рассказывай теперь, что я о тебе должен знать. А то получается, как в шпионском романе. Ты обо мне знаешь все, а я ничего.
Меньше будешь знать, меньше проболтаешься, нетактично ответил я.
Так дело не пойдет, сказал Аркадий. Он ждал, что отступлю, иначе получалось как-то не по-людски.
Лицо у него было нерусское: большой хрящеватый, туго обтянутый кожей нос, острые скулы, глаза в глубоких впадинах, под черными бровями. Такое лицо обычнее встретить где-то в Испании. Недоброе лицо, но красивое.
Я вкратце расскажу? спросил я.
Только вкратце. А то я из-за тебя не выспался. Все ему было неладно.
Я рассказал о том, как было уговорено с дядей Мишей. Здесь слово «полковник» забылось осталось «дядя».
Мне нужно будет познакомиться с ребятами, которые служили в Чечне. Афганцы тоже подойдут, но они для меня староваты. У вас есть отделение «Союза ветеранов XX век»?
Я от этого далек, сказал он. Я не служил.
Ты не слыхал среди твоих знакомых никто в Абхазии не бывал?
Ты имеешь в виду отдых или что?
Нет, войну.
А чего там делать?
Некоторые воевали. Как наемники.
Дурачье везде найдется.
Значит, не знаешь?
У нас один парень на фабрике в Приднестровье воевал. Только за кого не знаю. Он себя казаком называет.
Вот он мне и нужен. Познакомишь?
Не пойдет. Он меня на дух не выносит. Я про этих воителей ему как-то сказал, что думал.
И что?
Хотели меня наказать. Но, к счастью, за мной ребята из моего цеха шли. Вот и сбежали твои казачки.
Это не мои казачки.
Так что же ты с ними в Абхазии делал?
Он налил мне чаю и подвинул по клеенке бутерброд.
Давай договоримся, сказал я миролюбиво. У тебя какое отношение к дяде Мише? Ты ему доверяешь?
Я ему обязан, ответил Аркадий, не глядя на меня.
Я спросил доверяешь?
У меня нет другого выхода, сказал Аркадий. Я ему обязан.
Допустим, что все же доверяешь. И тогда постарайся доверять мне. Где я был, где я не был не твое дело. Но если я был, то выполнял задание. И здесь тоже выполняю задание. Я думаю, что мы с тобой по одну сторону баррикады, если тебе это что-нибудь говорит.
Значит, тебе надо внедриться к ветеранам?
Значит, так.
Только этот казачок из Приднестровья как узнает, что ты мой двоюродный, тебя сильно не полюбит.
Это мои проблемы. Ты мне только его покажи... И подумай, пожалуйста, может быть, есть кто-то еще. Ну чтобы не был к тебе враждебен. Просто ветеран. Должны же здесь быть ребята, которые служили в «горячих точках».
Пойди в военкомат.
Нет, расположения родственника я так и не добился.
Он долил себе кипятку в чашку и сказал задумчиво:
А вы там, в Москве, меня разрабатывали. Как Кальтенбруннера.
Не гордись. Просто дядя Миша не хотел завалить тебя, меня и все наше дело.
Я в вашем деле не участвую.
Ни в коем случае. Ты мне только помогаешь.
Аркадий стал собирать со стола.
Мы так и не решили, сказал я, где я буду жить.
Ладно, поживешь у меня. Куда тебе деваться? В Дом колхозника, что ли?
А он есть?
Его нету. Там дискотека. Смешно?
А как я буду спать?
Я раскладушку у соседей возьму.
А Рита?
А я к ней сам схожу, ответил Аркадий. Ему бы тут улыбнуться, но он был совершенно серьезен.
Было уже около восьми, Аркадий стал собираться на службу.
Ты, конечно, можешь дома посидеть, но, если пойдешь куда, оставь ключ под половиком на лестнице.
Не боишься?
У меня брать нечего, сказал Аркадий.
Когда он ушел, я не спеша осмотрел квартиру. Я не обыскивал ее, не мое это дело, хотя дядя Миша осторожно сказал: «При первой возможности осмотрись мы Аркадия давно не трогали, мало
ли что могло измениться. Погляди, какие он письма получает, какие сувениры хранит и так далее...»
Я сказал тогда, что к этому не готов. Пускай они посылают еще одного человека. Специалиста.
Некогда, всерьез ответил дядя Миша, хотя следовало бы. Ну ладно, надеюсь, тебя не покоробит моя просьба поглядеть, какие он выписывает газеты и какие читает книжки. Не покоробит?
Нет, не покоробит. Если увижу портрет президента, значит, наш человек, если значок с Анпиловым, то возвращаюсь в Москву?
Будешь действовать по обстановке. Для нас Аркадий как оболочка для куколки: под ней не видно, какие у тебя красивые крылья.
Нет, пожалуй, у дяди Миши было определенное чувство юмора.
Так что я послушался полковника.
Я прошел в комнату там была широкая тахта, наскоро прибранная видно, Рита спешила, стол под цветной скатертью, шкаф, две полки с книгами. В самом деле Аркадий жил скудно.
Газет он не получал. Вернее, я нашел номер местной, городской газеты, но есть ли у нее политическое лицо, мне в Москве забыли сказать.
Значков тоже не было, а вместо портрета президента на стене висел коврик такие, наверное, из Турции привозят с двумя оленями на фоне леса. Один смотрел на тебя, другой перед собой, поджидая опасность.
Я собрался в город. Закрыл дверь, положил ключ под коврик. Когда я занимался этим, открылась соседняя дверь, из нее выглянула худая женщина лет пятидесяти и вопросительно поглядела на меня. Надо было оправдываться.