За скудным видно, пленку снимали в начале лета, месяца два назад рынком, где в тени крытых прилавков томились десятка два продавцов, темнел городской сквер ну до чего же они все одинаковы, наши среднерусские городки! А там, за ручьем, Черемушки четырехэтажные тоскливые дома и сама текстильная фабрика, тоже красного кирпича. Возле нее такие же красные корпуса дореволюционные казармы для ткачей. В стороне по высокому берегу над Мологой тянется Гоголевская улица и пристань дебаркадер, который давно пора бы покрасить.
С городком я познакомился. И узнал, что ресторан на первом этаже отеля «Молога» сразу за Гостиным двором зовется «Мологой», что там есть кафе «Синий ветер» и универмаг, мы прокрутили кассеты еще два раза, хоть я все сразу запомнил. Но я не хотел огорчать Мишу, уверенного в том, что его агентам все надо показывать и объяснять трижды видно, ему раньше с агентами не везло.
Я не спорил еще и потому, что с каждым разом фиксировал детали, незаметные даже глазу моего нового шефа. Я запоминал людей снимали днем, видно, работал турист, вернее, человек, притворявшийся туристом. И на него внимания никто не обращал.
Полезные мне лица включали в себя хозяев лавочек и киосков на базарной площади, местного городского начальника, который поехал обедать на своей серой «Волге», лицо его шофера, а также лица двух милиционеров.
К тому же я был теперь уверен, что не заблужусь в Меховске ни днем ни ночью и знаю в нем почти каждый дом, к счастью, оператор был дотошным и терпеливым.
Теперь смотри на своих родственников у меня есть их фотографии, но нет пленки, сам понимаешь не посылать же человека, чтобы снимал в рабочем квартале. Послушай еще раз что ты знаешь о любимом дяде Боре, покойнике, о живой еще тете Нине, его жене, о братишке Аркадии и его сожительнице Маргарите, что работает медсестрой в поликлинике.
Дядя на меня не произвел впечатления, тетя Нина показалась доброй, а брат Аркадий... У него было тонкое лицо горбуна и два стальных зуба спереди за собой он не следил.
Твой круг знакомых этим не ограничится. Честно говоря, сначала я решил
было не показывать тебе физиономий тех людей, кого ты не знаешь и знать не должен.
Ветеранов?
Ты ведь не профессионал. Если знаешь лицо человека заранее, то можешь себя выдать.
Но потом передумали?
Передумал.
Почему?
Ты вроде бы умеешь собой владеть. Есть малый шанс, что кого-то из них случайно увидишь. По крайней мере будешь настороже.
Я видел, что дядя Миша ничего не может с собой поделать этот «Союз ветеранов» настолько ему не нравился, что он забыл о презумпции невиновности.
Все фотографии были сделаны «Полароидом». Как удалось фотографу не только снять крупные планы, но и посадить героев в тюремные позы фаспрофиль, ума не приложу.
Первый был человек средних лет, с оливковой кожей, черными редкими волосами, на макушке они пересекали лысину поперек в несколько рядов черных блестящих ленточек и проволочек. Глаза у этого человека были карими, под ними мешки что-то с почками. Плечи оказались узкими даже под пиджаком видно.
Это Порейко, сказал дядя Миша. Имени-отчества он не сообщил видно, решил, что узнаю это при знакомстве.
Затем он положил передо мной две фотографии кудлатого брюнета с черной повязкой через левый глаз.
Одноглазый Джо, сказал он. Правая рука и телохранитель Порейки. Воевал в Приднестровье или по крайней мере там побывал.
Наконец он показал мне фотографию самого генерала Матвея Семеновича Чулкова его второй подбородок лежал на тугом воротнике, туда же спускались брылы, а вот глазки так затянуло свинячьим жиром, что их трудно было разглядеть. К сожалению, генерал был в фуражке, и потому растительность на голове я не рассмотрел.
Четвертым персонажем, которого мне дали лицезреть, был сам Рустем Марков, человек, судя по имени и фамилии, смешанного происхождения. Но внешность Марков унаследовал от кавказских предков: был он горбонос, черноглаз, с хорошо организованной курчавой прической, единственное, что подкачало, подбородок. Подбородок убегал к кадыку. Такие подбородки бывали и у Габсбургов, и ничего правили империей.
Отдохни, просмотри еще раз кассету, вот семейный альбом, познакомься со своей мамой, бабушкой и так далее там везде есть подписи. А я сейчас свяжусь с нашим человеком, который работает по Абхазии. У тебя должна быть непотопляемая «легенда».
Миша ушел в комнату, хотя телефонный аппарат стоял и на кухне. Но мало ли о чем хочет поговорить полковник со своими майорами. Я же принялся за наш семейный альбом.
Смешно, но я стал воображать, что это и есть мои настоящие родители. Да и ничего странного в том нет типичный комплекс детдомовца. Вот этот дядя сначала молодой, на лыжной вылазке, в старомодном костюме, потом постарше, сержант, оказался моим отцом. А это свадебная фотография.
Папа с мамой. Мама у меня просто красавица. Правда, красавицей она была лишь на одной свадебной фотографии. Видно, умелая парикмахерша попалась.
Где мы жили тогда? спросил я у полковника, когда он вернулся на кухню.
В Вологде, ответил Миша. Вы все северяне у тебя еще один дядя есть он в Архангельске живет.