Но Гарика я не отдам.
Мне нужен полевой агент, сказал Миша, который может воздействовать на психику врага, который, говорят, даже может левитировать. Я правильно произнес?
У меня не всегда получается, сказал я.
Мне нужен свой парень, надежный товарищ, честный человек...
И это все о нем! сказала Тамара. Такого типа я лучше оставлю себе.
Для вашей работы, сказала Калерия, люди готовятся десятилетиями. Вы же ничего не добились. Больше того, твой сотрудник погиб.
Я не погибну! сообщил я. Эти слова вырвались из моих уст непроизвольно.
Он будет не один.
Но предупреждаю, сказала Тамара. Если вы поделились с милицией или ФСБ, наш Гарик погибнет без следа. Утонет.
Тамара не хотела, чтобы я утонул. Как приятно.
Нет, твердо сказала Калерия. Гарик и сам не понимает риска, которому вы его подвергаете.
Мы с этой дамой на «ты» уже десять лет, сообщил нам полковник Миша. Видно, она очень на меня сердита. А зря.
Иди к директору. Посмотрим, что он тебе скажет.
Я был у вашего директора, ответил Миша. И тут я увидел, каким он может стать, если захочет. Директор согласился с моими доводами, но оставил право окончательного решения за тобой и младшим научным сотрудником без степени Гагариным. Директор института отлично понимает, что сложившаяся ситуация, вернее всего, выходит за рамки обычного милицейского расследования. В течение двух месяцев в Средней России пропало бесследно около двухсот человек. Ни один не вернулся, ни один труп не найден, ни одно письмо от них не пришло. Поэтому у нас есть все основания отнести случившееся к разряду необъяснимых явлений. Поэтому я обратился к вам.
Почему этим не занялись чекисты? спросила Калерия. Казалось бы, им и карты в руки.
Они в курсе дел. Но так как с самого начала этим занялись мы, они не вмешиваются. До поры до времени.
И тогда я понял, что, помимо всего прочего, Мишей руководит уязвленное самолюбие. И к нам он пришел, потому что почуял, что дело вот-вот отнимет ФСБ. А у него, у Миши, свои счеты с вербовщиками или похитителями ему надо рассчитаться с ними за лейтенанта Полянского.
Допустим, Калерия, продолжал полковник, что мы столкнулись с каким-то явлением не только всероссийского, но и международного масштаба. И организация, которая может таким образом организовать исчезновение людей, достаточно сильна, чтобы угрожать всем. И всей нашей стране.
Вернее всего, ты преувеличиваешь.
А ты включи воображение, Лера. Подумай, что может произойти завтра.
Может и не произойти. Калерия упрямилась. Я такой ее еще не видел. Неужели она в самом деле боится за меня?
Если не произойдет, то твой сотрудник возвратится через две-три недели и приступит к исполнению своих обязанностей. В целости и сохранности, отдохнувший на свежем воздухе.
Калерия Петровна, сказал я. Мне очень хочется провести две-три недели на свежем воздухе и помочь родной милиции.
Ты еще мальчишка, Гарик, отрезала Калерия. Она вновь обернулась к полковнику: А какую роль вы ему придумали?
Мы обсудим это с ним. У меня.
Почему не здесь?
Наша беседа будет совершенно конфиденциальной.
Ты не доверяешь даже нам? удивилась Калерия.
Он недобитый бериевец, констатировала Тамара. Столько лет скрывался.
Тамара! оборвала ее Калерия.
Я всем верю. И тебе, и Кате, и Тамаре с ее слишком длинным языком, ответил Миша. Но я не хочу повторять ошибок. Кто-то узнал о поездке Полянского. Где? В Москве? В моем управлении? В Кашине? Я ручаюсь тебе, Лера, что о том, с кем работает Гарик, кроме меня будет известно лишь моему начальнику. Но ему не надо знать настоящего имени Гарика.
Мы встретились с полковником Мишей на его секретной квартире. На такой, что фигурируют в романах о КГБ или М-5. Он дал мне адрес и время. Простой девятиэтажный дом. Башня. На Пресне. Внизу воняет из-за сломанного мусоропровода, на синей масляной краске лестничных стенок граффити переписка местной молодежи с сообщениями, кто кого любит, а кто кого хочет, а также названия неизвестных мне групп. Толстая струя черного распылителя поверх этих скромных надписей сообщала: «Лебедя в президенты!» Лампочка в лифте была выбита, и мне пришлось ощупью искать кнопку седьмого этажа.
Полковник Миша был в тренировочном костюме и шлепанцах.
Вы в самом деле здесь живете? спросил я.
К счастью, нет, сказал тот, проводя меня в однокомнатную стандартную квартирку. Посидим на кухне, я кофе приготовил.
Кофе он готовил славно. Обычно полковники этого делать не умеют. А он умел.
Как мне показалось, сказал Миша, вы не возражаете против командировки?
Не возражаю, согласился я.
Я надеялся на это. Но... он поднял указательный палец, нужно, чтобы вы... можно я вас на «ты» буду называть?
Разумеется, а то мне даже неловко.
Отлично. Но ты мне будешь нужен только при одном условии если ты сможешь сделать больше, чем сделали мои сотрудники раньше, и если ты останешься живым.
Наши интересы совпадают, сказал я легкомысленно, и полковник нахмурился. Все же у него не было чувства юмора. А может быть, он воспринимал только юмор, направленный сверху. Юмор снизу он полагал фрондой.