Бергманн ненавидел, что ему приходилось защищать Вайгерта. Но то, что печаталось в «Листке», было также тесно связано с именем его главного редактора.
- Я понимаю. Но я, пожалуй, могу предположить, что для такой серьезной газе-ты как «Листок» это не совсем приятно. Все же, газета определенным образом несет и некоторые государственные функции, не так ли?
Бергманн переминался с ноги на ногу, как школьник, которого застукали при краже вишен.
- Я уже устроил головомойку Гансу Вайгерту, который занимался этим случаем. Я думаю, он понял, что совершил ошибку.
Мозг главного редактора занимался поисками возможностей, чтобы окончить неутешительную беседу. Но Шнайдер перечеркнул эти соображениям и доверительно отвел его в сторону.
- Вот как раз об этом я и хотел побеседовать с вами. Я говорил с несколькими братьями в США, а также в Объединенных Нациях здесь в Вене. Они считали, что было бы, пожалуй, лучше оставить это дело. Такой человек как Вайгерт, и я передаю тут только мнение моих друзей, мог бы со своими выдумками причинить очень большой вред.
Теперь Бергманн знал, откуда дул ветер. Нет ничего проще этого. Вайгерт и так был для него занозой. И, наконец, друзья его собеседника, даже если он не знал их всех лично, были и его друзья тоже. Иногда как раз таким образом передавались просьбы ему, человеку из прессы. Ему никогда не приходило в го-лову отвергать их, даже если он не понимал их смысла. И в отдельных случаях он также уже извлекал пользу из связей. Действие и вознаграждение, в конце концов, на благо всех, не только непосредственных участников. Бергманн часто размышлял над этим, но все же не мог найти в этом ничего плохого. Речь шла о большем, благородном деле. Там пути спокойно могли оставаться в темноте.
- Я поговорю еще раз с Вайгертом и надеюсь, что смогу найти удовлетворительное решение.
Бергманн смущенно провел рукой у себя над головой. Он надеялся, что смог удовлетворить собеседника.
- Я благодарю вас, господин доктор. Все же, было бы жаль, если бы такой хороший журналист как господин Вайгерт из-за своего несолидного репортажа больше не был бы приемлемым работником для «Листка». Вы не находите?
Означало ли это, например, что он должен будет уволить Вайгерта, если тот продолжит раскапывать это дело? Бергманн немного запутался. В конце концов, он не хотел сделать ошибку, если речь шла о желаниях Шнайдера.
- В каком случае вы не будете больше считать такого человека как Вайгерт приемлемым, господин Шнайдер?
- Трудный вопрос. Я ничего не понимаю в газетном деле и совсем не хочу вмешиваться в ваши дела, само собой разумеется. Но я мог бы представить, если определенные аспекты покушения на Фолькера будут подогревать снова и снова...
- Вы имеете в виду это дело со знаком, который у Фолькера, по меньшей мере, по словам Вайгерта, выжгли на лбу?
- Да, я имел в виду именно это.
- Я понимаю. Все же, я могу заверить вас, это не произойдет. Вайгерт здесь явно вышел за грань допустимого для «Листка». Как я уже говорил: я разъяснил ему, что мы не можем позволять себе такие бульварные статейки.
- Я рад видеть, что такая значительная газета для страны как «Листок» находится в таких хороших и ответственных руках как ваши.
Бергманн выпрямился. Улыбка далась ему немного легче, чем раньше.
Шнайдер подал руку главному редактору.
-
жизнь своей мечте, сделал шаг, на который у Вайгерта до сих пор не хватало мужества. Если бы он только знал, все же, где оставалась его мечта. Он тянул к ней руки, но они снова и снова хватали пустоту.
Еще примерно 80 километров до Вевельсбурга, прикинул он. Через час он будет там, чтобы еще раз задать Пьеру Мартену несколько вопросов. Это был единственный след, который у него был. И на этот раз он его не упустил бы.
Дождь становился все сильнее и образовывал теперь большие лужи на проезжей части. Вайгерт сбросил скорость. Как раз было восемь часов вечера. По привычке он сделал радио громче. Как у каждого журналиста у него тоже во-шло в привычку регулярно слушать или смотреть новости. Там редко было что-то важное, но все же их не хотели пропускать. Это как страсть, которую профессия влекла за собой наряду с повышенным потреблением никотина и кофе. Вайгерт достаточно часто проклинал ее. До этой даты.
Из радио послышался гонг часов. Потом голос диктора.
- Время двадцать часов. Передаем международные новости. Нью-Йорк. В Нью-Йорке примерно час назад на открытой улице был застрелен Джон Ален Гринспэн, член Совета Безопасности ООН. Преступникам, вероятно, двум мужчинам, удалось ускользнуть неопознанными. Немедленно предпринятое большое преследование до сих пор не принесло результата. Нет никаких указаний на мотив преступления. Очевидцы сообщили, что преступники вытатуировали на лбу Гринспэна что-то вроде клейма, прежде чем убежали. В следующий час мы прервем нашу программу для подробного репортажа нашего корреспондента из Нью-Йорка. Брюссель. Министр иностранных дел Европейского сообщества...
Вайгерта бросало то в жар, то в холод. Вот оно! Это была его реабилитация! Если это был тот же самый знак как у президента Еврофеда а Вайгерт ни секунды не сомневался в этом тогда его снова придется принимать всерьез! Гринспэн был застрелен перед свидетелями на открытой улице. На этот раз ни-кто больше не смог бы ничего скрыть!