Не отрубай мне голову, ассасин, я просто беру образец. Одним быстрым, точным движением он вырывает крошечный кусок плоти из моей раны и кладет его в банку, наполненную темно-зеленой жидкостью. Когда образец попадает в жидкость, то светится раскаленным добела белым, прежде чем вернуться к своему первоначальному темно-зеленому цвету.
Энак издает тихий свист.
Это то, что ты называешь сильной гребаной магией. Он изучает меня с большой интенсивностью, его темные брови сошлись вместе. Это первый раз, когда вижу Энака в растерянности. Пигментированные полосы на его лице превращаются из темно-красных в фиолетовые.
Я тоже никогда раньше не видел, чтобы такое случалось.
Обычно я знаю, что лучше не спрашивать тебя о некоторых вещах, ассасин, но мне нужно знать одну вещь.
Да?
Отметины на лице Энака становятся темно-синими. Являются ли они отражением его эмоций? Возможно, именно поэтому некоторые Иншади никогда не показывают свои лица внешнему миру.
Он смотрит на меня долгим, тяжелым взглядом.
Ты когда-нибудь получал кровь от темного бога?
От темного бога? Я прокручиваю эту фразу в уме, роясь в своих воспоминаниях, чтобы попытаться найти хоть какой-то намек на то, что она может означать.
Это ощущается пугающе близко к чему-то личному, но это не правильно.
И так трудно сосредоточиться, когда эта гребаная рана чистой агонии обжигает мне щеку.
Я не понимаю, о чем ты, говорю наконец, и, несмотря на ужасную боль, мой голос ничего не выдает. Уточни, целитель.
Рядом со мной Амали неловко ерзает. Она не может скрыть своего беспокойства. Это написано на ее лице. Моя драгоценная. Она слишком хорошо меня знает.
Отметины на лице Энака снова меняют цвет
от этой адской драконьей лихорадки.
Кровь темного бога.
Стены в моем сознании немного сдвигаются. Я только начинаю понимать, что это значит.
Я высвобождаю свои пальцы из ее и нахожу более короткий из моих двух клинков, который кладу себе на колени.
Рукоятка, обернутая акульей кожей, словно старый, знакомый друг. Это укрепляет меня, уводит от боли на жизненно важный момент.
Решение раскрывается в моем сознании с совершенной ясностью. Я поднимаю взгляд на Энака.
Я пока не собираюсь тебе платить, потому что наш контракт не завершен. Ты поплывешь с нами к Побережью Костей.
Целитель сердито смотрит на меня.
Я не гребаный пират, Кайм. Найди кого-нибудь другого.
Я не хочу нанимать никого другого. Маленький шлюп Энака идеально подходит для того, что мне нужно. Он быстрый и незаметный, и им может управлять один человек. В моем нынешнем состоянии последнее, чего я хочу, это иметь дело с командой капризных пиратов. Я не знаю, сколько у меня еще осталось времени, прежде чем стану слишком чертовски слабым, чтобы защитить Амали от опасностей побережья.
Дюжина грязных проклятий иони угрожают сорваться с моих губ.
Время на исходе.
Как я вижу, передо мной лежат три варианта, и ни один из них не является хорошим.
Первое чистое безумие. Мы могли бы попытаться переплыть Лаксланское море в неизвестные земли Иншади и умолять их целителей вылечить меня, но это самый рискованный вариант из всех. Я бы не повел Амали в такое место, где каждый иностранец считается значительно ниже местных жителей.
Второй лишь немного менее сумасшедший. Я мог бы вернуться на Черную Гору, чтобы получить ответы от дракона. Очевидно, они знают обо мне что-то, чего я не знаю, потому что хотят, чтобы я был жив, а не мертв.
Сражаться с сотней Достопочтенных? В моем нынешнем состоянии?
Они победят меня и запрут в холодных каменных подземельях в бесшумном сердце горы, и я никогда больше не увижу дневного света.
Я никогда больше не увижу ее.
Следовательно, ни один из этих вариантов на самом деле не является вариантом.
Однако есть и третий вариант.
Я так долго сопротивлялся этому.
Сила.
Темная фигура, которая посещает меня в моих снах, могущественна за пределами всякого понимания. Не знаю, чего он хочет, кроме того, чтобы я уступил.
Я ему не доверяю.
Если он действительно тот, за кого его принимаю, то я ему совсем не доверяю. Я мельком видел ужасные вещи, совершаемые во имя Его.
Ужасные ритуалы, проводимые во тьме, в безмолвных пещерах под Черной Горой.
Кровавые жертвоприношения.
Скверну.
Пытки.
После того, как меня, десятилетнего, поймали на шпионаже, то заперли в тюрьме на полмесяца, там не было ничего, кроме затхлой воды и холодного каменного пола, на котором я спал.
Камеры под Черной Горой настолько темны, что даже мои глаза, усиленные Утренней Звездой, не могли проникнуть сквозь тьму.
Но, по крайней мере, там были крысы, чтобы составить мне компанию пока я не поймал и не съел их всех. Затем наступила только оглушительная тишина и ужасающие образы, запечатленные в моем мозгу
Там был Великий магистр, купающийся в котле с кровью, произносящий заклинание на древнем иони, в то время как его слуги собрались вокруг него. На длинном алтаре лежал стройный труп, завернутый в белую марлю. Был ли это юноша? Женщина? Девушка? Это было невозможно определить.
Ужасная гнетущая энергия исходила из камеры наружу. Пламя свечей мерцало и шипело, хотя под землей не было ни малейшего дуновения ветерка.