На командном пункте, накрытом маскировочной сетью, царила напряжённая атмосфера. Офицеры обменивались информацией, карты покрывали весь стол из грубо сколоченных досок. Мне жуть как хотелось заглянуть туда. Хотя бы затем, чтобы понять, на каком участке фронта находимся. Какие населённые пункты рядом. Я-то историю помню, но ведь в советско-японской войне театр боевых действий был поделён на три фронта: Забайкальский, Первый и Второй Дальневосточные.
Полковник погрузился в обсуждение, а я осмотрелся, стараясь понять больше о происходящем. Внезапно ощутил на себе чей-то взгляд. Обернувшись, увидел молодого капитана, который смотрел на меня с интересом. И даже, кажется, чуть подозрительно.
Ты новый водитель комполка? спросил он, подойдя ближе.
Так точно, ответил я, пытаясь казаться уверенным. Старшина Оленин!
Я начальник охраны товарища полковника, капитан Севрюгин, Никита Иванович. Смотри, Оленин. Вози комполка осторожно. Головой за него отвечаешь! Сразу тебе скажу: я был против твоего выбора. Лучше бы кого-нибудь из своих, чем из СМЕРШ. Но он наслушался, какой ты лихой водила, поверил. Оправдай. Иначе он нахмурился, так что брови сошлись вместе.
«Ишь ты, суровый какой! Гусь!» подумал я, стараясь не усмехнуться. Капитан Севрюгин был лет 23-х примерно, а мне-то в той жизни 48 недавно стукнуло. Да и здесь тридцатник. Но что ж, придётся не выдавать своего возраста.
Постараюсь оправдать доверие, товарищ капитан, ответил ему.
Ладно. Удачи тебе. Полковник строгий, но справедливый. Надеюсь, ты справишься.
Спасибо, сказал я, кивнув. Постараюсь.
Капитан кивнул и вернулся к своим обязанностям, а я остался стоять на месте, вслушиваясь в разговоры офицеров.
Глава 4
Командующий наш с сегодняшнего числа Кирилл Афанасьевич Мерецков, маршал Советского Союза, человек уникальной судьбы. На второй день войны его вызвали в Москву и арестовали. Издевались зверски, били отчаянно. Он не выдержал и даже подписал признательные показания. В августе смог передать письмо на имя Сталина: просил отправить его на фронт. И чудо случилось: в сентябре отпустили, дали отдельную армию.
Если расскажу кому не поверят! А скорее, просто отправят в Особый отдел и там вынут душу, выясняя, откуда у меня в голове столько секретной информации. Не стану же им объяснять, что к своим 50 годам много прочитал книг об истории Второй мировой и Великой Отечественной, а уж фильмов, документальных и художественных пересмотрел не счесть. К тому же много приходилось общаться с ветеранами, пока те ещё живы были. Журналистика это не просто шлёпать пальцами по клавишам. Это попытка понять людей.
А ещё у меня дед прошёл войну, сражался на Курской дуге и был ранен, другой воевал под Сталинградом. В общем, мне есть чем гордиться. Потому я и пошёл добровольцем на спецоперацию. Обидно стало: деды бились со всякой нечистью, а получается, она снова ползёт по миру. Теперь я здесь, стою и прислушиваюсь к тому, что говорят офицеры на совещании.
Короче, фронт понятен. У нас 112-й отдельный танковый полк, которым командует Андрей Максимович Грушевой. Насколько смог догадаться, предстоит нам участвовать в стратегической Маньчжурской операции на харбино-гиринском направлении. Иными словами, наступать
будем на запад и юго-запад, в сторону Маньчжоу-Го и Кореи. Конкретно нашему полку предстоит форсировать Уссури, до которой по прямой километров семь, в направлении на Мишань, где японцы соорудили укрепрайон. Вот его-то нам и предстоит вскрыть, как консервную банку.
Подробности расслышать не удалось. Полковник закончил совещание и двинулся к выходу, сделав мне короткий знак рукой и дав понять, что пора двигаться дальше. Я снова сел за руль, и мы отправились в сторону линии фронта. Дорога становилась всё более извилистой и опасной. Внедорожник трясло на ухабах, и мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы удерживать его на курсе. Ни о какой мягкой подвеске здесь, конечно же, и думать не приходилось. А уж руль крутить стало для меня настоящим испытанием. Привык к гидроусилителю. Ещё к кондиционеру, мультимедийной системе со встроенным навигатором и интернетом Обо всём пришлось позабыть и полагаться только на командира, который указывал, куда повернуть. Так понимаю: это в первый и последний раз, поскольку здесь я новичок. Дальше придётся действовать самому, чтобы не отправиться в путешествие к японцам или на какое-нибудь минное поле не заехать.
Постепенно окружающий ландшафт изменился. Тайга сменилась редколесьем, и мне стало не по себе. Уж я-то знаю, что такое, когда зелёнка слишком редкая. Жди дронов, а за ними или арта долбанёт, или самолёты налетят (правда, последние полгода у противника их почти не осталось), или БПЛА нагрянут. Скорее первое. Копеечные устройства скоро, думаю, вытеснят всё остальное: зачем нужен многомиллионный танк, если его может превратить в хлам электронная плата с пропеллерами и кумулятивной гранатой? Даже если их придётся потратить с десяток, всё равно потери несопоставимы.
Но потом вспомнил: 1945-й, какие, на хрен, дроны! В этом времени даже вертолёты ещё не летают. И всё же не оставляло ощущение, что вокруг сцена из документального фильма о Второй мировой войне. В складках местности виднеются окопы, артиллерийские и миномётные позиции, кое-где танки притаились на закрытых позициях. Но всё-таки было и осознание: не кино это, а реальность.