Эта тирада рассмешила даже Полясского. Беседа перешла на другие темы, а вскоре всех пригласили в столовую. Из-за неблагоприятной погоды после обеда решили поиграть в бридж. Тукалло, Полясский, Гого и пани Збендская сели к столу, а Ирвинг, который не умел играть, составил компанию Кейт.
Она расспрашивала его, чем он занимается, и узнала, что он студент политехнического института, но только по настоянию отца, который хотел, чтобы сын получил диплом инженера.
Сам Фред несерьезно относится к своему образованию, редко бывая на лекциях и считая, что ему диплом ни к чему. В будущем, когда получит в наследство имение отца, делами заниматься не собирается. Производство его не интересует. Он увлечен творениями высокой культуры, собирает гравюры, которых у него уже несколько сотен, занимается автомобильным спортом. В Варшаве у него два спортивных автомобиля, на одном из которых он занял первое место на соревнованиях в Татрах.
Я не предполагала, удивилась Кейт. Вы не похожи на демона скорости.
Я не похож ни на что, и я ничто, улыбнулся он меланхолично.
Вы исключительно милый человек, сказала она, и когда я буду в Варшаве постараюсь с вами встретиться.
Точно волна крови внезапно ударила Фреду в голову. Какая-то сумасшедшая надежда пронеслась в мозгу, но через секунду исчезла. Он чувствовал только, что покраснел, нет, пожалуй, побагровел, и обратил внимание, что она делает вид, что не замечает этого.
Вы знаете, я очень люблю скорость, но до сих пор у меня не было знакомых со спортивной машиной. Я хочу вас попросить взять меня когда-нибудь на прогулку на машине, хорошо?
Пожалуйста, прошу вас, это будет для меня Я сейчас позвоню шоферу, и утром машина уже будет здесь.
Нет-нет, спасибо. Это не срочно, да и дождь такой, что дороги, должно быть, очень скользкие.
Из соседней комнаты донесся баритон Тукалло:
Извините, уважаемая пани, но я всегда в первом розыгрыше после партии объявляю игру малому шлему. Это мой принцип, и не вижу причины менять его только потому, что из-за глупого стечения обстоятельств у меня нет хорошей карты.
Он всегда такой, сказал растроганный Фред. Тукалло ровесник Адама и значительно моложе Али-Бабы, но благодаря своему образу мышления стал в нашей компании бесспорным лидером.
Али-Баба? Это литературный псевдоним?
О, нет, мы так называем Юлика Залуцкого, князя Залуцкого из Горыни. Еще есть Збышек Хохля, прекрасный художник и, пожалуй, самый большой мегаломан[7] на свете, Аркадий Дрозд, композитор, поэт Стронковский и другие. Вы познакомитесь с ними в Варшаве.
Мне будет очень приятно. Кроме того, у меня есть еще одна просьба к вам. Мне бы хотелось увидеть групповой снимок, о котором вы вспоминали. Интересно, я, должно быть, забавно выглядела подростком.
Забавно?! Вы там такая хорошенькая!
Ну, это явное преувеличение, рассмеялась Кейт.
Извините, сейчас я постараюсь вас убедить.
С этими словами он побежал наверх и тотчас же вернулся. В руках у него была плоская кожаная
папка.
У меня нет с собой групповой фотографии, но есть увеличенный снимок пани.
Мой? удивилась она.
Да, только прошу вас, не сердитесь на меня, проговорил Фред и протянул ей папку.
Она открыла ее. Внутри, под целлулоидной пленкой, лежала большая кабинетная фотография ее фотография в школьной форме с матросским воротником, волосы были заплетены в две косы.
Как это вам удалось увеличить? спросила Кейт.
О, при современной технике это довольно легко. У меня есть еще один снимок почти в натуральную величину. Он был сделан в Америке.
Кейт взглянула на него сурово, думая, что ей следует сказать ему. Она была растрогана и одновременно огорчена, зная, что должна раз и навсегда лишить его всякой надежды.
Фред стоял сконфуженный: высокий, худой, некрасивый, еще не мужчина, почти мальчишка.
Я знал, произнес он тихо, я был уверен, что когда-нибудь непременно встречу вас.
Она нахмурила брови.
Фред, начала Кейт, то, что вы позволили себе сделать эти фотографии, было бестактно по отношению к незнакомой девушке, но я не хочу выговаривать вам и не сержусь на вас. Наша встреча простое стечение обстоятельств, и меня очень удивляет ваше мнение, что это нечто большее, чем случай. Уже не знаю, плохой это случай или хороший. Я буду совершенно искренней во избежание всяких недоразумений. Мне показалось, что я смогу считать вас милым приятелем. Если у вас какие-то иные намерения, желания или надежды, то говорю вам открыто, что поддерживать наше знакомство я не смогу. И не только по причине замужества и потому, что моя мораль исключает малейшие отступления от достоинства и долга, но и потому, что если бы даже я была свободна
Он стоял бледный, покачивая головой в знак согласия после каждого ее слова, и, наконец, прервал:
Не продолжайте. Я знаю, я знал уже очень давно, что вы такая. Это читается по лицу, во взгляде. Я ни на что не надеялся. Никогда! Слышите, никогда! Никогда я не тешил себя малейшей надеждой и смирился с этим. Я ни о чем вас не прошу. Если мне можно будет видеть вас, то приму это от судьбы за счастье, а если нет, то буду и так благодарен вам за то, что вы есть. Клянусь, что никогда не нарушу ваш покой никакими признаниями, что никогда не вернусь к этому разговору. Вы знаете, я отдаю себе отчет, что зачастую трагедия становится комедией, и случается это тогда, когда человек, который ее переживает, смешон. Вы не смеетесь, спасибо вам и за это. Я отважился признаться только потому, что не ожидал насмешек в ответ, зная, какая вы. Вы действительно такая, как в те