Буба закусила губу и подумала: «Какая же я глупая! Действительно глупая. Если бы то, что говорит пани Ванда, пришло
мне в голову тогда, во время разговора с папой, он вынужден был бы согласиться со мной».
Пани Щедронь с какой-то удивительной доверительностью взяла ее за руку:
Только вы, пожалуйста, из всего того, о чем я говорю, не сделайте вывод, что к мужчинам нужно относиться с неприязнью, засмеялась она. Уверяю вас, что со всеми своими недостатками, предубеждениями, вместе со своей духовностью и интеллектом, вместе с определенной грубостью, а может быть даже и потому, они существа пленительные, просто необходимые. Самым большим несчастьем, катастрофой, какая могла бы обрушиться на мир, было бы исчезновение этого вида. И я опасаюсь лишь одного чтобы прогресс цивилизации, отнимая остаток власти из рук мужчин, не изменил их, не лишил их того, без чего они перестанут быть мужественными, потеряют всю свою привлекательность, а именно силу, неуклюжесть, самонадеянность. Да, ту самонадеянность, которая, возможно, ничем не обоснована, но которая позволяет им считать себя авторитетом, а нам верить в это. Благодаря этому вы знаете? мы чувствуем рядом с мужчиной своего рода уверенность в безопасности и в то же время власть над ним, опасную власть, какой обладает укротитель в клетке со львами.
Служанка подала кофе. Буба хотела сказать, что именно такие мужчины и нравятся ей, но вспомнила Дзевановского, который, пожалуй, был вообще полным отрицанием мужественности, и подумала о том, почему пани Щедронь выбрала себе именно такого любовника и что, например (не специально, а только для примера), Таньский мужчина parexcellence[5].
Вы позволите положить вам сахар? спросила пани Ванда.
Пожалуйста
Я пью без. Так вот, возвращаясь к нашей теме с улыбкой говорила пани Щедронь, одно меня только утешает: когда исчезнет такой вид самца, меня уже не будет на свете, а вы станете согнувшейся старушкой и своим внучкам будете рассказывать, насколько счастливее были в молодости, чем они, обреченные на общество вялых, безвольных и скучных мужчин. Брр Она встряхнулась и добавила: Они будут слушать это так, как мы слушаем легенды о Казанове или Яносике. Но самое интересное в том, что не поверят!..
Она рассмеялась:
Не поверят, так же как мы не верим сегодня в так называемые старые добрые времена. Только у нас есть основания, а у них не будет.
А может несмело произнесла Буба, может, и у нас нет?
Не думаю, заколебалась пани Ванда, хотя, существенно ли это? Для нас важна наша жизнь и ее проблемы. Каждое поколение должно думать о себе aapresnousledeluge![6] У нас действительно слишком много собственных забот, чтобы заниматься тем, что будет когда-то.
Когда Буба вернулась домой, родителей она не застала. Они поехали с визитом к Залесским, где приемы длятся, как правило, до поздней ночи. Она занялась просматриванием журналов мод. В «Фемине» нашла две очень интересные модели вечернего платья и такого спортивного платья, какое было несколько дней назад на пани Жепецкой в кондитерской. Во время перерыва на обед Буба вместе с сотрудницами бюро забежала в кондитерскую на чашку шоколада и увидела там эту несносную Жепецкую как раз в таком платье и в жакете. По возвращении они разговаривали об этом, когда подошел Таньский. Держался он как-то невежливо:
Вы тоже ходите просиживать по кафе? спросил он.
Не просиживать. Мы пошли на шоколад.
Терпеть не могу этой атмосферы кафе, взорвался он, и этих толп раскрашенных баб, просиживающих целыми часами стулья, сплетничающих, шпионящих, увядших или увядающих мегер, которые собираются там к кормушке. Не знаю ничего более омерзительного. Я бы порол кнутами это бессмысленное стадо!
Пан Хенрик! Как вы выражаетесь! воскликнула она, более испуганная, чем возмущенная.
Извините, панна Буба, но я не предполагал, что вы позволили втянуть себя в это. А вообще я не владею собой, нервничаю, извините.
Он вытолкнул это из себя и очень быстро ушел. У него не было права делать ей замечания, да еще таким тоном. Это было возмутительно, но он сделал это, и ей было приятно.
Буба вспомнила сейчас звучание его голоса и выражение лица. Глаза его прекрасно искрились, а верхняя губа гневно подымалась, открывая зубы. Он выглядел так, точно хотел укусить.
Она прикрыла глаза и подтянула ноги под себя. Он напоминал большого сильного и хищного зверя И это был их последний разговор. Может, он обижается на нее?.. Вроде не за что, однако Она встала и взяла телефонный справочник. Наверное, у него есть телефон Как хорошо, что дома никого нет и можно поговорить свободно. Она чувствовала легкое возбуждение. Правда, она не раз звонила разным молодым людям, но делала это от имени мамы, приглашая их на бал или
на что-нибудь в этом роде. Но они были ей безразличны. А пан Таньский?..
Зачем ей скрывать это от самой себя: небезразличен он ей, и очень даже. И если он обиделся и в воскресенье не придет, это будет ужасно.
Телефон был занят. С кем он может разговаривать? Собственно говоря, они могли бы увидеться и сегодня. Если бы, например, пришел сюда Будь у него свой автомобиль, могли бы поехать на часок. В Америке ни одна девушка не придавала бы этому значения. Более того, она считала бы совершенно нормальным пойти к нему. А если бы так