- Я не понимаю, о чем вы... - Анна была явно растеряна.
- Мы поговорим о вашем любовнике, полковнике абвера Карле Остермане и о вашей работе на германскую разведку, - терпеливо, как ребенку, стал объяснять Лонг. - А также о том, что нам делать дальше. Я вижу, вы несколько удивлены, поэтому даю вам время собраться с мыслями. Не хочу, чтобы наш разговор проходил впустую.
С этими словами он подозвал официанта и заказал чаю. Когда заказ принесли, Лонг сделал маленький глоток, поставил чашку на стол и проговорил:
- Итак, давайте начнем с самого начала. Когда вас завербовал Остерман?
- Мистер Лонг, сэр... - пролепетала Анна.
- Капитан Лонг, с вашего позволения. Но вы, конечно, можете звать меня Кристофер. Все-таки мы уже год сидим в одной комнате, пора бы перейти к более простому обращению.
- Я не знаю, с чего
начать... Поверьте, все так неожиданно для меня.
- Верю, поэтому начните с самого начала - когда Карл Остерман познакомился с вами. Где и когда это произошло?
- Здесь, в этом кафе, примерно полгода назад.
- Прекрасно, продолжайте...
Анна рассказала Лонгу все - и про то, как стала любовницей Остермана, и про его просьбу приносить из посольства копирку, а также про деньги, получаемые за услуги. Капитан слушал молча, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Когда Горн закончила, Лонг достал сигарету, снова закурил и спросил:
- Вы помните, что было в последнем документе, переданном вами Остерману?
- Конечно, у меня хорошая память. Это доклад о планах Советского Союза по ведению войны с Германией. Я сразу поняла, что это важная бумага.
- Правильно, - кивнул головой Лонг, - действительно очень важная. И что сделал с ней Остерман?
- Не знаю, он мне никогда не говорил, куда отдает копирку.
- Ну, об этом догадаться не трудно - в германское посольство, а потом ее переправляют в Берлин, в резиденцию адмирала Канариса. Скажите, Анна, вы никогда не замечали за собой слежку?
- Нет. Хотя я точно не знаю, никогда не обращала внимания...
Лонг задумчиво покачал головой, потом вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат. Анна заметила, что это был старинный и, очевидно, очень дорогой хронометр.
- Моего деда, - поймав ее взгляд, пояснил Лонг. - Получил в наследство вместе с титулом и имением. Впрочем, титул сейчас почти ничего не значит, а имение разорено. Так что часы - единственная ценная вещь, которая мне досталась. Ну что же, думаю, нам пора прощаться.
- Что со мной будет? - с волнением спросила Анна. - Меня вышлют в Англию?
- Пока нет. Продолжайте работать, как будто ничего не произошло. Дождитесь Карла, он скоро придет. Сходите с ним в кино или в ресторан, развлекитесь. Ведите себя естественно, как обычно. Главное, чтобы он ничего не заподозрил. Вам понятно?
Анна закивала головой.
- В посольстве никому не говорите о нашем разговоре. Когда надо, я к вам подойду. А в остальном ничего в своей жизни не меняйте, в том числе и любовные отношения с Остерманом.
- Но как же его просьбы?
- Выполняйте, как и раньше. Только теперь будете брать две копирки, и одну передавать мне. Где и когда, я скажу. До свидания, желаю приятно провести время.
Лонг оставил на столе несколько монеток, вежливо приподнял шляпу и направился в сторону зоосада. Анна осталась одна. Ей предстояло о многом подумать.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Берлин
30 мая 1941 года
Рейхсканцерярия
- Что слышно из нашего посольства в Москве? - Гитлер вопросительно посмотрел на Риббентропа.
- Вчера Шуленбург, как и было запланировано, встретился с наркомом Молотовым, - ответил министр иностранных дел. - Протокольное мероприятие. Из Кремля, к сожалению, пока никаких сигналов. Сталин выжидает.
- Мне нужен этот договор! - фюрер резко стукнул кулаком по столу. - И как можно быстрее.
- Надеюсь, мы подпишем его в Варшаве, - заметил Риббентроп.
- Русские не будут ждать до середины июля, они нападут раньше. Если, конечно, что-нибудь не произойдет. Нам необходимо время, чтобы дивизии фон Бока успели развернуться в Польше. Скажите, Иоахим, рискнет ли Сталин начать войну, если мы заключим перемирие с Англией?
- Вряд ли, - чуть помедлив, ответил Риббентроп, - он побоится, что Британия выступит на нашей стороне.
- Я тоже так думаю. Поэтому нам нужно протянуть руку дружбы Англии. Причем так, чтобы это заставило большевиков задуматься и отсрочить нападение. Тогда мы получим возможность подготовиться к летней кампании, без спешки, в соответствии с планом "Барбаросса".
- Что же мы предложим англичанам?
- Я хочу послать в Британию парламентера с предложением мира.
- Но мы уже несколько раз передавали Лондону недвусмысленные сигналы о готовности начать переговоры, но они их все отклонили. Причем в резкой форме. Черчилль упорно не хочет слышать о мире, и нам его не переубедить - он упрям, как осел.
- Это потому, что переговоры вели не те люди, - сухо заметил Гитлер, - а если мы пошлем человека, пользующегося несомненным авторитетом в партии, то, возможно, Черчиллю и передумает. Или, по крайней мере, уже не сможет игнорировать наши предложения. Точнее, это не позволят сделать наши английские друзья. Слава богу, в Британии есть люди, близкие нам по духу - герцог Гамильтон, сэрБедфорд, Астор, Дерби, Веддерборн... Они понимают, что война между двумя арийскими нациями - самоубийство, особенно перед лицом вторжения большевистских орд. И к их голосу, надеюсь, прислушаются в английском парламенте.