А Фрол чувствовал особое, ни с чем не сравнимое упоение и совершенно невероятный прилив сил. Даже раненая нога перестала болеть. Сабли плясали в его руках, как живые, и он искренне жалел, что Нифонт не видит, как ловко он фехтует Швейцарцы ничего не могут поделать, ибо двигаются слишком медленно и бестолково, а он неумолимо, как корабль, плывёт к своей цели Вот только воздуха в легких не хватает, и дышать становится всё тяжелее
Фрол опустил взгляд на грудь и увидел сразу две раны от арбалетных болтов, удивился, что не чувствует боли, сделал еще два шага в сторону понтифика и рухнул на пол, поражаемый с фронта и с тыла всеми видами оружия. Его тело терзали алебарды и протазаны, а он уже летел навстречу свету, туда, где его ждал дед Родион и другие, погибшие в бою с дьяволом. Ему было легко и свободно, потому что он сделал свой последний выбор и был уверен, что этот выбор правильный
Время разбрасывать камни, и время собирать прошептали его губы прежде, чем застыть в последней улыбке
* * *
(*) Написано в 1503 году Колумбом королевской чете Испании.
(**) Послание ап. Иакова, Глава 5.
(***) Источник: издание «Загадки истории» 49, ноябрь 2021 года.
Глава 3
Студенец
Из кромешной, пугающей тьмы послышался скрип и гулкие шлепки, словно незримый великан неуверенно, на ощупь ступал по мокрым половицам босыми ногами. Взвизгнул ворот, не спеша наматывающий на свое тело конопляную косицу, а потом из черного зева колодца вынырнуло замызганное ведро, мерно раскачивающееся на грязной веревке.
Глядя на глинистую взвесь, заполняющую колодезную бадью, Митяй Малой сморщился, как от клюквы, и торопливо отвернулся от прошибающего нос запаха ила. Пристроившийся позади Ивашка отпрянул, дабы не столкнуться с ним лбом, скользнул взглядом по его лицу и увидел, как стремительно постарел его наставник, как заострились черты лица, углубились носогубные складки, обвисла и стала пергаментной кожа, как дрожит правая рука, торопливо накладывая крестное знамение.
Сгубили студенец, ироды, констатировал архивариус и беспомощно оглядел монастырские стены, за которыми к ясному зимнему небу поднимался белыми столбами чад от многочисленных костров литвинов и поляков, осаждающих обитель.
Частокол дымов окружал Троицкий монастырь со всех сторон, словно тюремная решетка, намекая на тщетные потуги сидельцев и бренность их плоти, вознамерившейся противостоять великой силе, посланной Святым Престолом и подступившей к православной твердыне.
Да, это пить нельзя, брезгливо взглянув
на грязь, плескавшуюся в ведре вместо воды, резюмировал осадный воевода Долгоруков. Не произнеся более ни слова, он развернулся и быстрым шагом отправился в свои палаты, провожаемый многочисленными взглядами стрельцов, казаков, монахов и крестьян, смотревших на него с верой и упованием. Князь опытный, видавший виды воин, он обязательно что-нибудь придумает, дабы спасти осажденных от немилосердной жажды и лютой кончины.
Совсем по-другому сидельцы взирали на сопровождающего князя пленного поляка Мартьяша, чуть не пришибленного Ивашкой в воротной башне. Счастливо отлежавшись в беспамятстве вплоть до конца сечи и избежав таким образом участи своих однополчан, поляк был приведен в чувство, связан и доставлен к ногам князя как единственный офицер, оставшийся в живых после ночного боя.
Ивашка не представлял, что такого ценного мог рассказать воеводе этот латинянин, но Долгоруков освободил Мартьяша из под стражи и приблизил к себе. Лях бегал за князем, аки собачонка, заглядывая в глаза, демонстрируя преданность и готовность услужить Впрочем, в одном деле толк от него был поляк оказался изрядным мастером крестового сабельного боя, и дети боярские вовсю с ним упражнялись, старательно подражая передовой европейской школе. В остальном столь высокое доверие князя к ляху выглядело неуместным. Однако «Юпитеру позволено то, что не дозволено быку», и осадный воевода первый после Бога в полной мере пользовался этой древнеримской мудростью.
Проводив недобрым взглядом нового свитского, Митяй плюнул сгоряча, смутился, перекрестился со словами «прости, Господи, грехи наши тяжкие», кликнул Ивашку и уверенно зашагал в монастырскую скрипторию, бормоча под нос проклятия нехристям и еретикам, втирающимся в доверие к хорошему человеку.
Сам князь, яростно прислушиваясь к своим мыслям, никакого выхода не находил, отчего злился на весь свет, но более всего на себя что вовремя не озаботился иными источниками воды, понадеялся на монастырские, успокоился заверениями ключника, что водой обитель снабжена обильно и надёжно, от верхних прудов в монастырский колодец проведен потайной водовод, и опасаться нечего
Стало быть, тайный водовод не такой уж и тайный, раз литвины две недели долбили мерзлую землю, отводя из прудов живительную влагу. И что теперь делать? Можно топить снег, но его не так уж много в этом году. На вылазки за водой ходить? Сколько ее наносишь? Копать новый колодец поздно. Оставлять всё как есть невозможно. Куда ни кинь везде клин, и даже кислые дела латинского войска уже не радуют
Понеся оглушительные потери во время неудачных штурмов, оставив под монастырскими стенами почти всю латную кавалерию и алебардщиков, полки Льва Сапеги растеряли молодцеватый задор и перешли к плотной вязкой осаде, не надеясь взять обитель наскоком.