* * *
Скучающий Камилло Боргезе небрежно махнул рукой, и в зал ввели бывшего легата Флориана. Понтифик брезгливо посмотрел на него. Ему хотелось скорее закончить
скучную официальную часть и заняться более приятным времяпровождением. Флориан его больше не интересовал. Всю информацию папа от него получил, с отчётами ознакомился, оставалось рассчитаться за службу. Однако Павел V понимал увечья легата не позволяли более использовать его для тайных поручений, а значит, он превращался из ценного агента в обузу, которую пора утилизировать, сэкономив на вознаграждении и изъяв в личную собственность имущество этого плебея. Ни в какие старинные монашеские тибетские или православные ритуалы и заговоры Камилло, конечно же, не верил Он вообще ни во что не верил, кроме власти над людьми, счастливой звезды, хранящей его от врагов, и собственной способности быстро, безжалостно разделываться с друзьями, пока они не превратились во врагов.
Ну что, брат мой Флориан, с наигранной любезностью произнес понтифик, вспомнил ли ты ритуал Бон-По, или тебе требуется больше времени на раздумья?
Вспомнил, ваше святейшество, согнулся в глубоком поклоне иезуит, бросив на понтифика взгляд, полный кротости и смирения.
Весьма любопытно узнать, притворно вздернул брови Камилло, как влияет наше подземелье на память и разговорчивость И что же ты вспомнил?
Этот ритуал проще показать, чем описать, ваше святейшество, не разгибая спины, произнёс Флориан, и если Вы соблаговолите приказать принести сюда пару турецких или арабских клинков
Понтифик тревожно взглянул на своего безмятежного племянника, затем окинул взглядом спокойных, как удавы, швейцарских телохранителей дюжину рослых молодцов с неизменными алебардами в руках, успокоился и милостиво кивнул.
Оружие, попавшее в руки изувеченного, измученного легата, странным образом преобразило его. Тусклые, будто неживые глаза полыхнули синим пламенем, спина распрямилась, плечи расправились, а выражение лица из покорного, кроткого стало хищным и хитрым. Клинки в руках медленно, словно нехотя, сделали полный оборот и начали неумолимо раскручиваться, постепенно превращаясь в два сверкающих круга, то пересекающихся, то разлетающихся по бокам.
Этот древний ритуал требует особой концентрации, произнес Флориан, делая несколько небольших шагов по направлению к понтифику и не снижая скорости вращения, ведь если острую саблю ненароком выронить в самый неподходящий момент, можно порезаться
Флориан, стой! вытянув вперед ладонь, крикнул Камилло. Не смей приближаться ко мне со своей чёртовой мельницей!
Отчего же, ваше святейшество? удивленно переспросил иезуит, делая ещё один шаг. Вы же хотели постичь знания древних. Я готов Вам в этом помочь!
Стой, где стоишь, сукин сын! закричал папский племянник, изрядно напуганный видом волнующегося Папы.
Фу, как грубо, Флориан сделал ещё шаг, качнувшись корпусом в сторону кардинала, немедленно спрятавшегося за высокую спинку папского кресла.
Взять наглеца, тихо шепнул Папа начальнику караула, и двое швейцарских гвардейцев, опустив алебарды, шагнули в сторону приближающегося источника опасности.
Ах, выдохнули присутствующие, когда, вместо того чтобы отступить, иезуит сделал шаг с поворотом вокруг своей оси, невидимым движением подбивая древки так, что обе алебарды прошли вдоль его туловища; два клинка сверкнули на уровне шеи охранников понтифика, после чего оба бездыханных тела свалились на мозаичный пол дворца, заливая его кровью.
Убили-и-и-и, заблажил папский племянник.
Подлец! взвизгнул понтифик. Ты поднял руку на братьев во Христе. Я сотру тебя в порошок, Флориан!
Я не Флориан, прорычал иезуит, отбивая очередной выпад алебарды и нанося страшный встречный удар, разрубающий шлем и голову, меня зовут Фрол, я потомок святого православного чернеца Родиона Осляби из Брянска, крушившего безбожных моавитян на Куликовом поле
Ещё один шлем, сбитый мощным скользящим ударом, звеня покатился по каменному полу, а его хозяин упал на колени, закрывая ладонями раненое лицо. Упала на пол отрубленная кисть, и вместе с ней с грохотом рухнула алебарда еще одного наёмника. Остальные отпрянули, не желая испытывать судьбу; они выставили перед собой оружие, но не пытались выскочить из строя для атаки иезуита.
Что ты хочешь, потомок православного чернеца выкрикнул понтифик, прячась от Флориана вместе с племянником за креслом. Хочешь денег, славы, епископство
-«Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует. Всё суета! в такт выпадам нараспев декламировал иезуит.
Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?».
Ещё выпад, и ещё один раненый упал на пол.
-«Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь», Фрол продолжал читать на память Книгу Екклесиаста, успевая отбиваться от наседающих швейцарцев и двигаться к понтифику. «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».
Фро-о-л! в голос заорал Камилло, заслоняясь от сверкающего полёта клинков. Не-е-е-ет!