Другие говорят, что морские офицеры, которых озверевшая матросня сбрасывал с кораблей на лёд, топила в полыньях и вешала на реях, вполне заслужила своей участи. Дескать, остальных-то не тронули! Нормальных.
А убивали, дескать, только «дантистов» и любителей закручивать уставные гайки, подводя служивого человека под трибунал за всякую мелочь. Ну и интендантскую сволочь, их-то всегда есть за что!
Чёрт его знает Но верно то, что насытившись крови, матросы вернулись на корабли, где и сохраняли какое-никакое, а подобие нейтралитета, неся донельзя странную службу и не вмешиваясь в дела Княжества Финляндского, отныне независимого государства.
Большевики, меньшевики, социал-демократы но более всего обычные анархисты, признавшие власть Петрограда ровно в той степени, в какой она их устраивала. А теперь, значит, вмешались в Гражданскую Войну чужой страны
Как всё это не вовремя! непроизвольно вырывается у меня вслух.
Если начала бить корабельная артиллерия русских, постоянно затягиваясь, начинает грузный механик с именем Петер Ульрих.
а у меня закладывает уши от подавляемой ярости. Русские! Снова русские! Не красные! Не взбунтовавшиеся матросы-анархисты! Русские! Притом наверняка, зная сущность анархизма, в боях принимаю участие далеко не все, возможно даже меньшая часть.
« А отвечать за это, как всегда, будет народ Весь, бьётся у меня в голове, И никому, ни в какие времена, не будет интересно, как всё обстояло на самом деле!»
Тем временем на горизонте начало всходить солнце, и небо окрасилось в цвет сырого мяса. Ветер принёс химический запах гари, и снова донёсся звук пушечных залпов.
Уходить надо, пока не поздно, постановил Петер Ульрих. Я думаю иначе но какого чёрта?!
Оставаться здесь, одному, с горничной с лошадиной физиономией и тем широкоскулым, с примесью лапландской крови, может быть опасней, чем уходить в рассвет в воющий город!
Забежав наверх, быстро одеваюсь и подхватываю чемодан на спину, приспосабливая его парусиновыми лямками. Получается какое-то подобие рамочного рюкзака, притом даже вполне сносное. В левую саквояж, правая в кармане, сжимает «Браунинг» и бегом-бегом-бегом вниз по лестнице!
К чёрту Финляндию! К чёрту всё! Это ещё не настоящая Европа!
[i] Веналайнен нейтральное название русских в Финляндии.
[ii] Народные дома в Финляндии были аналогичны подобным заведениям в других скандинавских странах. Находились под контролем СДПФ и осуществляли образование, просветительство и культурную деятельность «среди рабочего населения»
[iii] Как мне любезно напомнил один из читателей, не только ртутью. К тому времени уже придумали Сальварсан (на основе мышьяка), передовое для того времени лекарство, хотя и с массой побочных эффектов.
[iv] Напоминаю, что ГГ не автор, и что у ГГ, помимо недавнего противостояния с красными, говорит испуг, отсюда и эта злоба.
Глава 2 Рюсся, чухна и Весёлые старты
А у меня спину оттягивает чемодан, и дружественных рож
вокруг нет, все на улице, ждут. Надеюсь
Быстро прогоняю ситуацию в голове: сбросить чемодан, выхватить «Браунинг» нет, не успеваю ничего! Не помню точных цифр, но на расстоянии до трёх метров нож эффективней пистолета. Быстрее.
Ни-че-го бьётся в висках, и все остальные мысли пропадают, остаётся только угрюмая решимость умереть не в одиночестве, а захватив с собой как можно больше финнов. Успею и наверное, даже не одного.
В левый рукав проваливается нож, тычась рукоятью в ладонь. Правая готова разжаться, отпустить саквояж и сколько ни успею, а все мои!
Рюсся, снова скалит зубы финн.
Чухна, скалю зубы в ответ, и мне, чёрт подери, смешно! Губы сами раздвигаются в улыбке той самой, на зависть всем гаргульям с собора Парижской Богоматери. Меня сейчас будут убивать, это же так смешно! Играем в гляделки я вижу его зрачки, прожилки глаз, время замедляется
Меня обступили тесней, слышу смешки, разговоры на финском, а потом внезапно
Веналайнен склонил голову скуластый страж Врат, отступая в сторону. Он не боится, нет это что-то другое. Уважение к сильному противнику? Не знаю
Вышел, и как меня бросило в пот! Разом, будто в одежде сунулся в сауну и задержался там. Литр через поры выступил, не меньше.
Ну? Всё? нетерпеливо сказал Петер Ульрих, притоптывая ногой, Пошли!
Пошли быстро, без лишних разговоров. Только механик ещё раз обернулся и смерил меня задумчивым взглядом, но смолчал.
Давайте через переулок... изредка командует кто-то из моряков, и мы лезем через какие-то закоулки, оскальзываемся на возвышенностях и влезаем в лужи, таящиеся под рыхлым снегом. Под ногами то снег, то сплошная вода, то чёрные пятна грязи с буро-жёлтыми прожилками прошлогодней травы, но хуже всего грязная, мокрая брусчатка, скользкая неимоверно.
Якорь мне в жопу! тихо, но очень эмоционально ругается Панда, упав задницей в лужу со всего размаху. Смеёмся тихонечко
Тихо! почти тут же приказывает Эрик, боцман с «Кашалота». Как вкопанные слышится приближающаяся стрельба.
Назад, командует Петер Ульрих.
но мы не успеваем.
Стоять! и лязг взводимых затворов, от которых холодеет душа, Кто такие?!
Финны. Мужчины средних лет в гражданской одежде, небритые и самые что ни на есть обычные. Разве что основательные такие, увесистые. Не буквально, а так видно, что люди, уважающие себя.