Переход стал тяжёлым испытанием для нас- непрекращающийся дождь стоял стеной, затопив каждую ямку на дороге. Нередко, ступившая чуть в сторону, лошадь уходила в воду по брюхо, как в болото. Многие из них поломали ноги, и их пришлось прирезать-чтобы не мучались. Измученные люди вытаскивали телеги, а вытащив, нередко сами погружались в эту бесконечную трясину и, не имея сил выбраться самостоятельно, с хриплыми криками о помощи протягивали руки к проходившим мимо солдатам. Кому-то помогали, а кто-то оставался где-то позади,- и бог весть, что с ними стало Непрерывная спасательная операция вымотала людей, но спустя четыре дня дождь прекратился и выглянуло солнце- это, несмотря на ещё долго сказывающиеся последствия непогоды, придало воинам сил. А ещё через сутки мы подошли к Лиону.
Деревни, замки, монастыри, бескрайние поля и виноградники- по времени года щеголявшие девственной чернотой-чередовались перед нами в разной последовательности, убеждая в существовании мирной жизни, но обгорелые дома, изредка попадавшиеся навстречу
были как соринка в глазу- портя всё впечатление. Вскоре показались башни древнего города, если я не ошибаюсь, основанного ещё древними кельтами; и следом- встречная кавалькада под синим штандартом с лилиями, перечёркнутым наискось красной полоской с жёлтыми львами- это неугомонный дядюшка выкатился встречать ненаглядного племянника. С того места, где расположился наш отряд, видно было не очень хорошо, но через некоторое время, замершая было на месте колонна, объединившись с встречающей группой, покатила дальше к, видимым уже невооружённым взглядом, распахнутым городским воротам. Но подобная идиллия продлилась недолго- уже вскоре, не более чем через пять минут, наша объединённая колонна подверглась очередной трансформации: встречавший отряд графа де ла Марш, увеличившийся за счёт, я полагаю, нашего командования, отделился и проследовал прямо в ворота, видимо, чтобы насладиться гостеприимством местного архиепископа, а остальные Я бы тоже не против принять ванну, выпить чашечку кофэ Но, как говорится, все равны, но некоторые ровнее. Или, грубо говоря, рожей не вышел.
Таким образом, все прочие- кто рожей не вышел- последовали налево, где после, примерно, ещё получаса езды обнаружился большой военный лагерь. По нашему прибытию, стало очевидным, что приехали мы на голое место. И что, вместо отдыха, нас ожидает много увлекательных мероприятий по установке шатров, разгрузке обоза, обхаживанию лошадей, и т.д. и т. п. Мне, ввиду моего нового статуса, напрягаться пришлось минимально, мог бы и вообще не шевелиться- отдал приказ и забыл, как сделал, для примера барон- но привычка внутри заставляет шевелиться,- ну, как же ты будешь отдыхать, когда все вокруг пашут. Вот и впахивали все- и это после утомительного марша-но на удивление недовольных не было.
Наконец, всё устаканилось. Можно отдохнуть, но мне было немного не по себе-появилась потребность переосмыслить возникшие за последние дни впечатления. То, что человеческая жизнь здесь значит чуть более чем ничего- это я понял ещё в самом начале знакомства с этим миром; но понять и принять это- как говорят в Одессе- две большие разницы. Ворочается у меня внутри что-то от человека двадцатого века, не даёт покоя впитанный с молоком матери сраный гуманизм. И, самое поганое, здесь не делают различий между своими и чужими; даже порой со своими обращаются хуже. При этой мысли у меня в памяти тут же всплыли испуганные глаза застрявшего в грязи молоденького солдата, мимо которого мы проезжали. Я тогда подумал, что надо бы помочь, и оглянулся на командиров нашего отряда. Равнодушие- вот, что я прочёл на их лицах, а барон, скривившись будто лимона откусил, и вовсе отвернулся в сторону. Нет, как я теперь понимаю, если бы это был дворянин- совсем другое дело, но помогать простому солдату?- Да кому сдалось это быдло! И я промолчал- за что корю сейчас себя- сомневаюсь, что за армией следовали спасатели. Не захотел тогда выделяться, нельзя мне-должен поступать как все господа- быть таким же снобом. Я же здесь как нелегал, одна ошибка, и всё- смерть. Вот и таюсь, держу всё в себе, а оно ворочается, покоя не даёт. Ладно, к чёрту, не я придумал этот мир. У меня своя задача
Дабы отвлечься от нехороших мыслей и самокопаний, решил глянуть на руку. Размотал бинты- я теперь постоянно так ношу, так сказать, во избежание- глянул на получившийся результат: уже большой палец на несколько сантиметров торчит, и костяшки с тыльной стороны руки проглядывают. Моя прелесть Настроение скакнуло вверх. Замотав культю бинтами обратно, улёгся на покрытый шкурами топчан. Помечтал. И с улыбкой на устах уснул.
Утром решил глянуть, что из себя представляет наш военный лагерь. Оседлал коня и проехался, петляя между различными препятствиями, а их на территории, по размеру никак не меньше нынешнего Лиона, занятой войсками хватало: толпы людей, шатры, телеги, и просто сваленный кучками какой-то мусор. Нередко можно было заметить присевшего за шатром в характерной позе какого-нибудь солдатика, абсолютно не стеснявшегося подобной выходки, видимо, живущего по принципу- что естественно, то не безобразно. И так как, проходившие мимо командиры реагировали на такие поступки индифферентно, можно было сделать вывод, что и эти живут по похожему принципу. Оценив количество собравшегося народа, представил сколько и чего навалено на землю вокруг шатров- отчего нервно передёрнуло- тут же решил передвигаться по лагерю исключительно верхом- прямо как настоящий принц. Блин, ведь мрут же как мухи, и один хрен ничего не боятся. Ну, так поди и не знают ещё про вирусы, да бактерии. Нет ещё тех правдорубов, кто глаза народу, итак распахнутые от бесконечного ужаса, ещё шире откроет- чтобы поняли, что тот ужас, что был ранее,