От такого предложения я покраснела, ведь даже мысленно называла его по имени отчеству. Он мне казался старше лет на десять-пятнадцать, но если Аглая строила ему глазки, быть может он её возраста. Лет на двадцать старше? В глазах и правда мудрость и усталость ощущаются.
- Ваше имя прежнее, - продолжал он наставления. - Только придётся переодеться. Дети должны называть меня батюшка. Только опять же, негоже в таком виде появляться. Мы заедем по пути в один из городков, приобретём вам всё необходимое.
Я молча кивала, соглашаясь.
Через три часа мы-таки заехали в город. Магазины там ещё работали, но выбор был не ахти. Мне велено было сидеть в карете и не высовываться. Дети всё ещё спали.
Потом Богдан Михайлович всё же пришёл с покупками.
- Как проснутся, их надо будет сразу переодеть, потому что приедем на постоялый двор мы среди ночи, и будет уже темно.
Объяснять мне было не нужно. Переодеваться будет неудобно, а светить их лохмотьями не стоило.
Учитель принёс ещё и покушать. Так что мы с ним молча поели, а то, что детям оставили, накрыли тёплыми вещами, которые обнаружились в лавке под его сиденьем.
- Что читаете? - поинтересовалась я, когда мы тронулись.
- Дюма в оригинале.
- И как?
- Знаете, стиль очень напоминает Пушкина. Вот что-то в этом есть, не могу объяснить, что. В переводе уже не то.
А я грустно вздохнула. Не осилить мне иностранные языки. Местные дети учат их с детства от носителя языка.
- А вы что любите? - поинтересовался он.
- Фантастику. Жюля Верна, Беляева.
И тут прикусила язык. Какой, блин, Беляев?! Это ж советский фантаст. Даже если он и родился в девятнадцатом веке, жил-то при коммунизме. А значит, он наверняка даже не родился ещё.
- Беляев? Скульптор? Не слыхал, чтобы он вообще что-то написал.
А я не знала, как скрыть своё смущение. Ну вот, теперь меня в лгунишки запишут.
Но продолжать разговор учитель не стал.
- Давайте потренируемся обращаться друг к другу.
Я подняла на него взгляд.
- Зинаида, позвольте вашу руку, моя дражайшая супруга.
Знаю, что это всего лишь игра. Вот только отчего же сердце начинает стучать сильнее?
- Дан, мне прямо неловко как-то, - ответила я. - Вы вгоняете меня в краску.
Мы ещё перекинулись несколькими такими любезными фразами, после чего Яся заворочалась.
- Мамочка? - подняла она головку, глядя на меня. - А это кто? - она посмотрела на учителя.
- Это твой батюшка.
- Что? - сон с лица ребёнка тут же сдуло. Она уставилась на учителя и они стали сверлить друг друга взглядом. Ради такого дела он даже отложил книгу.
- Это понарошку, так надо, - попыталась я смягчить недоумение малышки. Но она глядела лишь на него. Потом лицо всё же разгладилось.
- Зачем?
- Ясенька, мы сбежали из того дома.
- Мама, мы вновь будем на конюшне жить? - вдруг спросила она. А у меня невольно сжалось сердце. Она помнит. И как целый день голодали, и всё остальное.
- Нет, не будете. Будем снимать комнаты, - сказал Богдан Михайлович.
Я прижала дочку к себе.
- Иди ко мне, Ярина, - сказал учитель спокойно. Что он задумал?
Девочка спокойно встала и пересела к нему.
- Я тебе один секрет покажу. Только никому ни слова, - тихо сказал он и приподнял книжку, словно загораживая от меня что-то.
А потом они тихо-тихо шептались, и что-то он ей показывал, но я не видела. Вот только глаза Яси удивлённо расширялись. Мне стало любопытно, но Дар ещё спал. И я старалась не шевелиться.
Хотя, может, пора его будить, а то потом уже стемнеет.
Спустя минут пятнадцать, дочка нашла общий язык с учителем. И они весело уже смеялись. Потом она переоделась. И была вполне довольна новым платьем.
- Буди Дара, - сказал Дан.
И я стала тихонечко его гладить, целовать. Мужчина же глядя на нас улыбался. Когда же сынуля проснулся, ситуация повторилась. Вот только я уже не успела ничего сказать, Яся ему на ухо что-то прошептала, и он тут же пересел напротив меня и потребовал и ему тайну открыть. Дочка хотела приобщиться к ним, но Богдан Михайлович покачал головой. Мол, эта тайна только для Дара. Ты знаешь один секрет, а он - другой. Девочка чуть расстроилась, но не сильно.
Мы все вместе поужинали и Яся осталась с учителем, сама читала вслух сказку, под свет керосиновой лампы, а я подумала про зажигалку. Кремень кремнем, но зажигалка круче. Керосин ведь есть, почему не использовать совместно кремень с керосином?
Дар сел ко мне на лавку и прижался, слушая сказку. Малыши то и дело задавали наводящие вопросы или хохотали, когда Богдан что-то смешное рассказывал. И я вдруг поняла, что он будет хорошим отцом. Его дети уже приняли. И как я им скажу, что у них теперь будет другой? А будет ли? Я ведь удрала. Найдёт ли он нас? Как всё сложно!
*****
- Зиночка, просыпайся, - раздался знакомый ласковый голос где-то рядом.
А, что, где? Подскочила я, и только тут осознала, что на мне малыш спит. Чуть не уронила его. Темно, ни зги не видно.
- Приехали, милая, - прошептал тот же знакомый голос.
- Дан? Уже? - вспомнила о своей роли в предстоящем спектакле.
- Я возьму Ясю, отдай кучеру Дара.
Он отворил дверцу кареты. Нас встречал мужчина с керосиновым фонарём, освещая путь от кареты к входной двери, за которой было темно.