Даня, шепчет он, отдышавшись, на тебя вся надежда. Выведи Таньку, сбереги девочку, Христом Богом прошу!
Куда? изумляюсь я. Поздно уже, мы обложены со всех сторон! Раньше надо было думать, когда в тыл людей отправляли.
Она уперлась, такая упрямая, вся в мать!
Вид у него краше в гроб кладут. Он разглядывает свои пальцы, оттирает платком и молчит, наверное, подбирая подходящие слова.
Ты знаешь, где скутер. Бак починили, горючего хватит на три сотни миль
На скутере через кольцо оцепления?! мне кажется, он бредит. Или нет, просто перебирает варианты и не может найти выхода.
Что тебе еще надо? БТР? Бери БТР! С твоей удачливостью вы выберетесь! Я давно заметил, над тобой будто крыло ангела
Ну-ну, прям ангела, я начинаю беситься, потому что тоже не вижу выхода. Даже если он даст
мне танковую роту, мы не пробьемся через окружение. Единственный шанс стоять до последнего на огневом рубеже, может кто-то и выживет до прихода имперцев.
Ты понимаешь, о чем меня просишь, Сергей? Я преступник, за мной охотятся спецслужбы. Я ищу Алвано и не успокоюсь, пока не придушу эту тварь! Из меня никудышный пестун
Командир сверлит меня глазами.
Мне больше некого просить, хрипло говорит он, Танюшка верит тебе. Обещай, что присмотришь за ней, она хорошая девочка
Да знаю, в сердцах бросаю я.
Что-то во мне гнется, сжимается, как пружина. Не могу я, не могу ему отказать! А еще не могу бросить глупую, упрямую, влюбленную в меня девчонку Она ж осталась из-за меня.
Хорошо, тогда попрощайся с Таней, я заберу ее сейчас.
Лицо Сергея светлеет, губы растягиваются в подобии улыбки.
У дверей нас поджидает Аркашка.
Дядя Сережа! Дядя Сережа! А я с тобой можно пойду?
Сергей кривится, будто надкусил мороженое больным зубом. Дурачок Аркашка вторая после Тани головная боль командира. Я недоумевал, отчего эту липучку не отправили в тыл? Оказывается, из-за Танюшки, раз она тут, то и Аркашка из лагеря ни ногой. Теперь малец носится по лагерю без дела и отвлекает людей глупыми вопросами.
Перехватив страдальческий взгляд Сергея, я говорю:
Аркашка, пойдешь ко мне адъютантом?
Парень радостно скачет вокруг нас и размахивает руками, изо всех сил выражая, как счастлив быть мне полезным.
А как же дядя Сережа? на минутку огорчается он, как будто дядя Сережа пропадет без него.
Ничего, дядя Сережа обойдется, ухмыляюсь я.
Таня, конечно, радуется моему визиту. Прыгает на шею, как котенок, щекочет пушистой шевелюрой, но, когда я предлагаю ей собраться и поцеловать отца, глаза девочки наполняются слезами. Она морщит нос, стараясь сдержаться, как- никак настоящая мятежница, но вскоре уже вовсю рыдает на плече Сергея.
Я выхожу на крыльцо, предоставляя им возможность поговорить наедине. Затягиваюсь сигаретой надо же, как быстро привык к гадкому, вонючему табаку Аркашка болтается рядом, бросает жареные подсолнечные семечки бойким желтогрудым синицам.
Сергей с дочерью появляются через четверть часа. Танюшка уже не плачет, только глаза красные и шмыгает нос.
Пойдем.
Беру ее за руку. Она оглядывается на отца испуганно и немножко виновато. Аркашка семенит за нами, о чем-то трещит, он не заметил и не понял, что отец и дочь расстались навсегда.
=== Глава 26 ===
Парень норовил сбежать к Сергею, но я не пустил. Рядом с Аркашкой шагает хмурый широкоплечий Йорих у него не забалуешь. Таня сосредоточенно топает рядом, устала, ноги увязают в сугробах, но не жалуется. Я сам подтянул на ней щитки брони («Какой ты заботливый, Дан!»), заставил нацепить шлем («Я в нем такая некрасиваяааааа!»). Все это лишний вес, я понимаю, как ей трудно, и не сержусь, когда приходится вытаскивать девочку из заснеженных ям.
Наша позиция в овражке у родника. Отлично укрепленная и замаскированная огневая точка, таких по лесам разбросано множество. Нам с Сергеем не давал покоя крот в селении, и настоящую схему укреплений не видел никто, кроме нас двоих.
Йохан, твое отделение дежурит первым, говорю я, в полночь сменит отделение Игоря, остальным отдыхать.
Они даже не разговаривают, занимая койки, настроение у всех подавленное. Танюшка притихла в уголке, только Аркашка возбужден. Он то рвется в лагерь, то начинает что-то напевать себе под нос, то дергает за рукава бойцов, приставая с расспросами.
Наконец, становится тихо. Я подхожу к прикрытой сеткой бойнице слышно, как снаружи шумит ветер. Порыв ветра холодит разгоряченное лицо. Снова ожидание. Черт, когда же оно закончится? Иди же сюда, дон Алвано, я жажду встречи с тобой!
Ночью началась бомбежка. Грохот раздался прямо над головой, посыпались комья земли, воздух наполнила едкая пыль.
Вскакиваю и кричу:
Воздушная тревога! Без паники. Взвод, стройсь!
Бойцы выстраиваются в шеренгу.
Вырубить генератор, провести осмотр оружия.
Привычные действия отвлекают их. Сейчас главное сохранить холодную голову, не допустить паники. Грохот раздается ближе, земля ходит ходуном, от поднявшейся пыли трудно
дышать.
Респираторы надеть.
Тишина в казарме резко контрастирует с далекими еще разрывами. Лес гудит, воют винты истребителей, холм, будто живую агонизирующую плоть, сотрясает дрожь.