Я гляжу на Максимова. Как он похудел, осунулся за эти дни непрерывных боев. И все же армейская дисциплина не изменяет ему. Побрит, подтянут, и только сапоги покрыты густым слоем рыжей пыли.
Давай, комиссар, будем принимать решение, обратился я к Максимову, показывая на горы мешков с сухарями.
Раздать сухари некому, констатировал он. Наши части отходят стороной, а население попряталось. Можно поджечь, но жаль бензин на это тратить, его у нас и так совсем мало.
Проще всего взорвать, предложил шофер Гриша. От сухарей при взрыве одна труха остается. Я уже видел однажды.
Попробовали все же поджечь, не поливая бензином, но мешки только тлели, распространяя вокруг удушливый дым. Надо было поторапливаться, потому что в любой момент сюда могли просочиться вражеские танки.
К счастью, неподалеку проходила группа саперов. Иван завернул их в нашу сторону. Я объяснил сержанту задачу. Не говоря ни слова, он обошел с трех сторон склад, примеряясь, как лучше с ним расправиться. Мое предложение нагрузить бойцов сухарями, сержант категорически отверг. Он попросил у нас патронов, и нам пришлось поделиться своими запасами.
Саперы быстро сделали свое дело. Уже спустя четверть часа на месте продовольственного склада взвился в небо огромный коричневый столб пыли.
К четырем часам дня мы добрались до железнодорожной станции Багерово. Это в нескольких километрах западнее Керчи. Вокруг ни души. На путях стоят эшелоны. Открытые платформы загружены тракторами, сеялками, тюками сена. Мы с Максимовым пробирались по путям, чтобы поджечь эшелон с сеном. Законы войны неумолимы. Ничто не должно попасть в руки врагу. Вдруг послышался грозный окрик и вслед за ним щелчок затвора. Я обернулся и увидел направленное в лицо мне дуло винтовки. Серые глаза часового грозно смотрели из-под каски. Попробовал объяснить часовому положение, сказал, кто мы такие, назвал имя командующего армией, но он застыл на месте, кажется, стоит пошевелиться и ляжешь замертво. Вмешался комиссар:
Товарищ красноармеец, ваша часть отошла. Вас не успели снять с поста, и наша обязанность забрать вас с собой.
С трудом уговорили. Боец взял винтовку на ремень и пошел следом за нами. Неожиданно наткнулись на группу гражданских, человек около десяти. Разговорились. Выяснилось, что они разыскивают эшелон с продовольствием. Для чего, я не стал расспрашивать. Было ясно: партизаны. Боец, еще недавно стоявший в карауле, залез в вагон и стал сбрасывать оттуда ящики. Надо было спешить, потому что соседние составы уже горели, пламя вот-вот перенесется сюда.
Партизаны уходили в багеровские каменоломни. Туда же направились и мы. Нам было известно, что в каменоломнях временно разместился штаб 51-й армии. Мне нужно было встретиться с генерал-майором
Котовым, который после гибели генерал-лейтенанта Львова принял командование армией.
Люди, нагруженные ящиками, запросто нырнули в небольшой проем в стене и мгновенно исчезли. А мы долго еще пробирались по каменным уступам, падали, спотыкались, проваливались куда-то в бездну. В подземелье царила тишина, будто и нет войны, будто мы праздные туристы, ищущие приключений.
Сюда! услышал я голос часового.
Балансируя, спустился вслед за Максимовым. Вдали, подобно волчьему глазу, блеснул огонек. Через несколько минут мы оказались у костра. Потрескивая, горели поленья, солдат с перевязанной головой открывал банку консервов.
Мог ли я подумать в тот момент, что вот в таких сырых и темных штольнях мне и сотням моих товарищей по оружию придется провести долгие и трудные дни, недели, месяцы. Голодать и мечтать о глотке воды, хоронить друзей и ждать того счастливого часа, когда вновь можно будет вырваться на воздух, к солнцу.
Ко мне подошел генерал Котов.
Докладывайте! коротко бросил он, подавая руку.
Я сообщил о ликвидации продовольственных складов. Приказ выполнен. Все, что можно было, вывезли, раздали населению. Остальное уничтожено.
Ночь мы провели у костра в подземельи. Несмотря на усталость, сон не шел, есть тоже не хотелось. Мозг сверлила одна навязчивая мысль: сколько еще сумеем продержаться в Керчи? Сидя у тлеющих поленьев, наблюдали обычную штабную суету, то и дело прибывали и убывали офицеры связи, стучали пишущие машинки, раздавались четкие и немногословные приказания. Наконец, поздно ночью генерал Котов прилег на разостланную адъютантом шинель, и сразу все стало тихо. Тяжелая дремота сковала и нас. Пробудились мы с комиссаром Максимовым под утро от громких голосов, командарм ставил задачу группе командиров: прежде всего и любой ценой установить связь с дивизиями, выяснить их боеспособность, во что бы то ни стало остановить наступление прорвавшихся фашистских войск.
Получаем задание и мы:
Выясните в управлении тыла фронта запас продовольствия, обратился Котов ко мне. Надо кормить солдат. Генерал взглянул на часы и добавил: Два часа туда и обратно. Выполняйте!
Максимов получил другое срочное поручение.
Узнав у заместителя начальника оперативного отдела, что управление тыла разместилось в аджимушкайских каменоломнях, я с Максимовым пошел к выходу, к машинам. В четвертом часу утра наши «газики» незаметно проскользнули притихшими улицами села и разъехались в разные стороны.