Глянулась, сознался я.
Так она ж тоща и страховидна! поразился предок.
Это по-вашему она «страховидна», а по-нашему красавица. Ее одеть нормально, да примарафетить Если у нее еще и фигура хорошая
Какой там хорошая, видел я ее в бане. Никакой нет в ней ни фигуры, ни ядрености, одна фикция. Не зря от нее муж в день свадьбы сбежал. Впрочем, скоро сам убедишься. А не пора ли нам, девицы, в баню хмель выгонять! вдруг громогласно провозгласил Антон Иванович, к полной моей неожиданности.
Девушки радостно заверещали.
Степка! закричал помещик. Баню протопили?
В зал вошел Степка и доложил:
Давно готова-с.
Девушки засуетились и со смехом и криками ринулись из дома на улицу.
Мы с Крыловым, как люди степенные, приняли на посошок смородиновой настойки и пошли следом.
Баня, капитальное сооружение из толстенных бревен, стояла на берегу пруда.
От нее были выложены дощатые мостки к воде, вернее «купальне» павильону, напоминающему беседку, изукрашенному резьбой. Все было сработано добротно и даже красиво. Видно было, что покойный дядюшка Антона Ивановича относился к мытью с пиететом.
Мы вошли в просторные банные сени, где уже висели девичьи сарафаны.
Там разденемся, указал на следующее помещение хозяин. Мы прошли в предбанник. Здесь все было спланировано и продуманно для «оргий с гетерами». Стол с приготовленной выпивкой и закусками, жбаны или корчаги, не знаю, как правильно назвать, с квасом и морсом. Широкие лавки с перинами, видимо, для плотских утех.
Наши одалиски были уже в моечном отделении. Оттуда слышался их визг и смех.
Мы присели на лавки и начали неспешно раздеваться, с любопытством поглядывая друг на друга. Меня, как и предка, интересовало, какое белье носили в соответствующие времена. Под снятым атласным, стеганым хлопком халатом, на предке оказались узкие панталоны и рубаха с широким воротом, напоминающая «апаш», из очень приличного белого материала. Под рубахой еще одна, исподняя, из «голландского», как он сказал, полотна, тоже весьма изрядного. Под панталонами подштанники из той же материи.
Мне, увы, похвастаться было нечем. Только что носками и плавками. Однако и это скромное неглиже заинтересовало Антона Ивановича.
Таких чулок не видывал, сообщил он, ишь, какие короткие и без подвязок!
Я объяснил ему «устройство и назначение» нашего белья.
Удобно, согласился он, надобно и мне такие заказать.
Наконец мы были готовы присоединиться к дамам. Я был достаточно пьян, чтобы не стесняться, однако и достаточно в своем уме, чтобы не опасаться напугать их своим «неконтролируемым» интересом. После разрыва с Ладой у меня не было ни одного романа, а посему прекрасная половина человечества вызывала большой и повышенный интерес.
Мне, помнится, стоило больших усилий отвлекаться от голых прелестей даже несимпатичных мне Марты и Ириши, что уж говорить о нынешнем «рассеянном» состоянии.
Антон Иванович, кстати, был вполне в своей тарелке, и никакие эротические фантазии, судя по внешним признакам, в отличие от меня, его не волновали.
Деликатно сделав вид, что не замечает моего возбужденного состояния, он прошел в моечное отделение. Я же задержался после него на полминуты, глубоко подышал, попытался отвлечься от всего суетного и как в омут, бросился в «оргию».
Меня обдало жаром и женским визгом. Девушки бегали друг за другом с вениками, окатывались водой, и на меня никто не обратил внимания. После светлого предбанника в парной, освещенной маленьким окошечком под потолком и двумя маслеными фонарями, разглядеть что-нибудь в подробностях я не мог.
Потребовалось несколько минут, чтобы глаза адаптировались к полумраку. Этого времени мне хватило, чтобы понять, что в общей бане, как на нудистском пляже, атмосфера царит «демократическая», полы временно примирились и стараются не замечать друг друга. Конечно, было и кокетство, и поддразнивание, возможно, и нескромные взгляды (особенно с моей стороны), но никаких двусмысленных шуток и намеков не допускалось.
Между тем «коллективная помывка» проходила очень весело. Хмель выветривался, пар, после каждой
очередной поддачи, сгущался, и мы с предком включились в общее веселье. Банные игры были нарочито невинны, но, как говорится, с подтекстом. Беготня, мимолетные касания, ушаты холодной воды на разгоряченные причинные места, все вроде в рамках приличия, но очень эротично.
Когда жара «заломила кости», мы всей компанией голыми выскочили наружу и с мостков бросились в пруд. Я нырнул в прохладную глубь и проплыл под водой почти до противоположной стороны, чем напугал всю компанию. Таких фокусов никто из присутствующих еще не видел.
Остудившись, мы вылезли из воды и собрались в купальне, ограждающей нас от посторонних взглядов.
Было уже довольно поздно, но еще не темно, и я смог вволю налюбоваться нашими обнаженными прапрабабушками.
Кроме двух девчонок, о которых я упоминал, и солдатки Алевтины, девки были, что называется ядреные. Задастые, сисястые, с короткими сильными ногами, молочно-белые, облепленные длинными волосами, они были милы, но не сексуальны. Мне все это напомнило армейскую баню, в которой нагота наготой просто не воспринималась.