Орудие к бою!
Лагерная жизнь всегда полна неожиданностей. Полтора месяца идет военная игра. Она тщательно, по деталям разработана в штабе сбора и хранится в тайне. В тихий послеобеденный час вдруг раздается сигнал тревоги. Или ночью, когда весь лагерь спит, в небо взлетает красная ракета
Пока мы со старшиной Исаевым занимаемся огневой подготовкой, к окопам, где стоят полковые пушки, подходит майор Кременецкий.
Отставить занятия! Старшина, ко мне!
Майор вручает старшине конверт.
Распечатать через тридцать минут, говорит майор. Вольно! Отдыхайте!
Мы лежим на спинах на траве, смотрим в небо. По небу плывут белые-пребелые облака. Когда всматриваешься в них, ни о чем не думаешь, все забывается. Пройдет несколько минут, и незаметно сам для себя закрываешь глаза, засыпаешь.
Но сейчас, конечно, никто не заснет: всех мучает секрет запечатанного конверта. Что в нем?
Старшина командует «подъем». Мы спешно выстраиваемся. Исаев вскрывает конверт, отдает приказание:
Взять винтовки, скатки и противогазы. Выступаем в поход. Марш-бросок на десять километров. Конечный пункт деревня Кувшинки.
Сначала мы идем ускоренным шагом по лесной дороге, потом бежим. Дорога то опускается в овраги, то поднимается круто вверх. По сухой земле громко стучат наши ботинки.
Сзади меня окликают. Оборачиваюсь на ходу. Это Тучков.
Троицкий отстает, давай поможем. Останови Доронина.
Владик!
Троицкий действительно выдыхается. По его лицу и движениям видно: далеко парень не побежит.
Тучков отбирает у него винтовку, я скатку, Доронин противогаз.
Ну-ну, жми веселей, кричит Тучков. Мы тебя живого или мертвого доставим.
Бросок заканчивается хорошо. Наш взвод прибывает в деревню Кувшинки первым.
Исаеву и нам объявлена благодарность.
Исаев горд. В таких случаях он всегда говорит не без некоторой рисовки: «Мое воспитание!» Исаева командиры любят: в нем, высоком, стройном, всегда подтянутом и аккуратном, угадывается хороший будущий военный.
После команды «Вольно» Исаев снимает пилотку, расчесывает волосы. Мы тоже снимаем пилотки и обмахиваем ими свои круглые стриженые головы. Младшим командирам можно не стричься, нам обязательно под нулевку. Горечи это доставляет не мало. В лагере еще туда-сюда: никто не видит, все свои, а в Москве таким лысым явиться на урок танцев
Взвод отпускают в лагерь, Курский запевает:
Отставить песню! Кто запевала? Курский?
Майор подходит к Курскому, спрашивает:
Что вы улыбаетесь, как майская роза?
У Кременецкого несколько таких острот. Еще он может сказать: «как лошадь на овес». Старый военный, большой любитель музыки,
человек, который отлично знал и блестяще преподавал нам артиллерию, почему-то любил такие остроты. Говорят, что он сам смеялся над их бессмысленностью.
Чему вы улыбаетесь? За пение нестроевой песни понизим взводу балл. О Танюшах только и думают!
А потом еще одна неприятность. И снова в виновниках Курский.
Есть у нас один ученик, по фамилии Шумаков. Человек как человек и учится неплохо, но когда идет в строю закрывает глаза. То ли спит, то ли удовольствие от шагания испытывает.
Когда мы проходим лесом, Курский делает шаг в сторону, не предупредив Шумакова, что впереди дерево. Шумаков врезается в сосну, набив на лбу шишку.
Тучков трет Шумакову лоб.
Терпи, казак. А Курскому всыплем. Только не спи на ходу. Это, как видишь, вредно.
Навстречу нам попадается строй. Полувзводом идут пожилые люди полковники, подполковники. Двое первых тащат на себе станок и кожух «максима».
Что-то на них нагрузили? удивляется Доронин.
Это называется: тяжело в учении легко в бою, поясняет, как всегда, находчивый Курский.
Но ведь в бою им пулеметы не таскать
Отставить разговорчики! Кто там бубнит? кричит Исаев.
В лагере меня ждет радость. Пришло письмо от Инги. Я сижу на скамейке у теннисного корта и читаю: «Дорогой Саша, очень скучаю по тебе. Вспоминаю»
До меня доносится голос дежурного:
Учащийся Крылов, к старшему политруку.
Тепляков встречает меня, приветливо улыбаясь.
Я докладываю, он курит папиросу, приглашает сесть.
Начинается разговор, цели которого я поначалу понять не могу.
Как ваша учеба?
Хорошо как будто, товарищ старший политрук.
Это верно, хорошо. Смотрел по взводному журналу. Довольны, что пошли в нашу школу?
Очень.
Комсомольские поручения имеете?
Стенгазету делал, в бюро состою
Любите общественную работу?
Что поручают выполняю.
Как с родителями живете? Кто у вас дома?
Мать, отец. Мама работает в книжном киоске. Папа счетовод. Еще есть старший брат, Леонид, он в институте учится
и еще у вас есть одна особа, за которую вы готовы идти в бой и даже нести взыскания, добавляет Тепляков. Я ничего плохого не говорю. В бой, если дело правое, всегда идти нужно! Вот мы хотим предложить вам повоевать еще на одном участке
Я не понимаю.
Сейчас я объясню. От нас перешел в другую спецшколу комсорг дивизиона, отсекр. Товарищи предлагают вас
Не знаю, смогу ли.
Легко, конечно, не будет: четыреста комсомольцев И учиться надо не хуже других. Но я думаю, сил у вас хватит! Если надо помогу. Договорились? Вечером явитесь на бюро.