Его величество у себя? спросила она.
Да, у себя, сударыня, но он занят, ответил почтительно и слегка смущенно стоявший у дверей караульный.
Тем не менее мне нужно с ним поговорить.
Караульный распахнул дверь и объявил королеву.
Непривычная неуверенность и робость охватили Альенору, когда она вступила в комнату, где сам воздух казался сумрачным и насыщенным суровой сосредоточенностью. Прежде она лишь один раз бывала в этом помещении вскоре после приезда в Париж. Вечером Людовик не без гордости показывал ей дворец.
Здесь, в этой комнате, я буду работать и заниматься делами, пояснил он. Мой отец упокой, Господи, его душу! долго болел и все государственные дела вершил в спальне, и врач или лекарь с пластырем могли остановить даже посланника императора. В результате во всем стала проявляться расхлябанность, нарушаться строгий порядок. У меня все будет по-другому. В эту комнату смогут входить только те, у кого есть неотложные дела.
При этих словах Людовик взглядом предостерег Альенору, и она до сих пор не нарушала введенного им правила.
В Аквитании все было иначе. Еще до болезни ее отец на склоне лет вспомнивший о собственных прегрешениях и планировавший покаянное паломничество в Кампостелью довольно легко относился к своим обязанностям верховного владыки. Ему ничего не стоило решить какой-нибудь важный вопрос за те секунды, которые требуются, чтобы сесть на коня. В таких случаях он, стоя одной ногой на земле, а другую вставив в стремя, произносил: «Я принял решение» И с раннего детства Альенора привыкла приходить к нему, когда ей хотелось. Даже во время официальных приемов он никогда не прогонял ее, если она вдруг входила в зал, а сажал к себе на колени и говорил:
А теперь, ангел мой, сиди тихо, слушай и наблюдай. Это та же игра
В комнате, куда вошла Альенора, было три стола: два поменьше возле двери, за которыми сидели наиболее доверенные писари, и один большой на дальнем конце помещения, где расположились Людовик VII и Одо. Возле стола у стены открытый шкаф со множеством свернутых в рулоны карт. На полках под окном пергаментная бумага, запасы чернил, тонкого просеянного песка, сургуча и свечей. В комнате, расположенной в толстой крепостной стене, было всегда холодно, а потому в камине постоянно горел огонь. Рядом с камином на табурете сидел совсем юный паж, в обязанности которого входило при необходимости подкладывать как можно тише в огонь поленья.
В кабинете была такая глубокая, почти благоговейная тишина, стук каблуков по каменному полу прозвучал как-то кощунственно.
Альенора взглянула на супруга, и чувство неловкости и робости исчезло так же внезапно, как и появилось. Когда она вошла, Одо как раз достал с полки и стал разворачивать карту, не сразу заметив королеву. В этот момент король Франции очень походил на испуганного маленького ученика, которому задали непосильную задачу. Жизнь, которую вел со дня коронации этот восемнадцатилетний,
хрупкий, светловолосый юноша, не согнала с его лица приобретенную в монастыре бледность. При взгляде на него у Альеноры защемило от жалости сердце.
«Настало время нарушить его порядок, и никто это не сделает, кроме меня», подумала она, смело приближаясь к столу.
Людовик поднялся и поцеловал ее, серьезное выражение лица сменила улыбка радостная и одновременно чуть застенчивая. Одо тоже поднялся и, не улыбаясь, сказал:
Надеюсь, ваша светлость в добром здравии.
Слава Богу, у нее все в порядке, ответил за нее Людовик VII.
Она осветила эту мрачную комнату, как луч солнца в пасмурное утро.
Одо быстро с подозрением взглянул на короля и начал вновь разворачивать карту.
Но утро вовсе не пасмурно, сударь, заявила Альенора. Оно великолепно, в воздухе пахнет весной. Именно поэтому я осмелилась помешать вам. Хочу просить вас о милости.
На лице короля появилось несколько неопределенное выражение. Губы улыбались, черты смягчились. Он очень любил свою красивую жену, был почти без ума от нее насколько может быть без ума от женщины холодная, монашеская натура и был готов выполнить ее любую просьбу, если это не приводило к конфликту со старшими советниками, которые имели на него неограниченное влияние. При мысли о них в его глазах мелькнула настороженность, хотя губы все еще улыбались.
Мне подумалось, сказала Альенора, в такое прелестное утро мы могли бы прокатиться верхом, выехать в лес, выпустить наших соколов. Взяли бы с собой провизию на свежем воздухе при солнечном свете еда кажется вкуснее. Пожалуйста, Луи За все эти месяцы мы еще ни разу не ездили верхом вместе.
В самом деле, ответил он, вздохнув с облегчением. Мне кажется, это можно организовать. И желая создать впечатление, что он и сам об этом думал, добавил: Действительно, мы еще не ездили вместе верхом: было много дел.
И немало осталось, вставил Одо. Ваша светлость обещали решить сегодня проблему Меридона.
Повернувшись, Людовик VII с раздражением заметил:
Да, обещал! А вы пока даже не нашли этого места на карте. Быть может, пока я дышу свежим воздухом, вы поручите полудюжине писарей искать его, господин капеллан?