Закрыв глаза, я не думал, что меня срубит в сон.
Кто-то интенсивно меня дергал за плечи.
Андрюша, просыпаемся, сказал мужской голос.
Вот видите, Сергей Георгиевич, он совсем плох сегодня. Но от него не пахнет. Совсем! Даже стыдно немного, может быть, человек устал?
Ещё бы от него пахло, Наташенька, один лишний запах ему сделает пике с горящим партбилетом.
И он отказался от медсестры. Я вынуждена подчиниться. Зато позвала вас. Может, вы решите вызвать Алевтину?
Нет, не стоит. Вот наш товарищ проснется, тогда будем выяснять, что с ним случилось. Блин, мне бы так греться с алкоголя.
Я уставился на разбудившего. Одетый в пиджаке, с хорошим ароматом духов, с выразительными глазами и хорошей укладкой, он улыбался каким-то необычным, близким для меня способом. Будто это человек из моего времени. Весь его лук был как с иголочки.
Кажется, мать называла таких пижонами. Видимо, передо мной оказался самый что ни на есть глянцевый пример.
Андрюша, а ты чего так сильно стал пить? Не поднадоело?
Я не пью. Вообще.
Мужчина загоготал на весь кабинет.
А можно не заливать в уши, тут все свои: вот я, вот Наташа. Больше никого. Расскажи, чем так налакался?
Ничем, говорю же. Я трезвый.
А, ну да. ну да. Честно?
Да не пил я ничего! разговор вызвал во мне вспышку гнева. Видимо, не до конца я проработал свои эмоции с терапевтом.
Хорошо-хорошо, рука мужчины сделала примирительный жест. Ты нас помнишь, горемычный ты мой товарищ?
Признаться было сложно. Помни, Андрей, что нельзя быть криповым!
Голова мутная с утра, проблеял я. Как Леонид довез сюда, ещё помню, а потом всё смешалось
Леонид? Наташа раскрыла глаза в изумлении.
Мужчина смутился:
Ты что же, теперь своего шофера по имени зовешь? Наташа, у товарища был слишком длинный выходной. Не подменили ли нам? Царь-то ненастоящий.
Андрей Иванович, у вас через пять минут совещание, Наташа вся волновалась. Она поднесла три листа, взятых скрепкой. Ещё на стол поставили стеклянный графин со стаканом. Выпейте воды. У меня есть активированный уголь. Пожалуйста, соберитесь, Виктор Максимович ждет на совещании.
Кто это? Мой начальник? поняв, что слишком плохо знаю историю серозной черненковщины, я тупо сдался и пошел на рожон. Ну и черт с этим всем, вижу же, что этим людям не безразличен.
Приехали, Сергей снова засмеялся. Так вот, рассказываю. Тебя зовут Андрей Иванович Озёров. Ты у нас заведующий отделом пропаганды и агитации Центрального Комитета ВЛКСМ. Я Сергей Георгиевич Курочка, заведующий Международным отделом. Тоже из ЦК, если не понял. А это секретарь-референт, Татьяна Максимовна Гиоргадзе. Твоя Снегурочка. Фокусница, спасительница твоя, Родина-мать настоящая.
Татьяна сильно покраснела, но ничего не сказала. Она отошла в сторону, посмотрела в окно, сквозь шторы и падающий снег. Похоже, ей не нравится фамильярность. Я полистал полученные бумаги.
Какой-то перспективный план агитационной работы с рабочей молодежью. На практике, что была на 3 курсе, мне пришлось копаться в советском архиве, добывая источниковый материал. Желтые бумаги из 1968 года имели точно такую же форму бланка, что и те, что я держу сейчас. На верхнем углу, прямо под шапкой документа стоит дата - 9 марта 1985 года. Вот и выяснилось, куда меня занесло.
Вам пора, Андрей Иванович, Татьяна повернулась ко мне, вернув себя в норму. Сергей протянул мне свою здоровенную лапу:
Сиди и молчи, не раскрывай рот, если не чувствуешь себя хорошо после бурной ночки. Когда дадут слово, читай по бумаге, Мишину будет без разницы.
Кто такой Мишин?
Татьяна аж всхлипнула.
Первый секретарь ЦК ВЛКСМ. М-да, товарищ Озеров, как тебя батя ещё не пристрелил? Ладно, идем.
В кабинете уже сидели все прочие лица, многие из которых столь одинаковы, что я даже не пытался их запомнить. Шаблон в голове порвался. В представлении было как: КПСС к тому времени как партийный бетон, даже не ячеистый, а строго монолит; в ВЛКСМ же много живого вайба, скрытого под маской серьезности. А что я вижу? Собрание нормисов. У некоторых пошла эволюция в скуфов.
Сейчас мой маяк, моя надежда, мой спаситель это высокий и харизматичный Сергей. Вероятно, в этом мире мы бэстики, потому что слишком уж тепло он со мной разговаривает.
Я сел, поставил перед собой бумаги и, пытаясь не вызвать на себя внимание, читал строка за строкой. И так провел целый час, изредка кивая на совещании, как будто меня и правда всё это интересовало.
Текст в плане абсолютная тошнота. Это же надо было так надушить? Нет, серьезно, я не придавал значению этому раньше, но что за потребительское отношение к нам? Трудовые подвиги. Ха. Это из стахановской эксплуататорщины?
Перечитывая раз за разом план, я чувствовал некоторое оживление в себе, даже потянулся за водой, выпил три стакана, чем несказанно порадовал улыбающегося Сергея, сидевшего напротив меня. Этот документ меня бесил, потому что чувствовалось, что в нем нет никакого интереса к народу.
Андрей Иванович, вам слово.
Я поднял голову. Этот Мишин, который здешний босс, выжидательно смотрел на меня. Отлично. Теперь придется всерьез это всё читать?
Эм, дорогие товарищи У меня вот на руках перспективный план, который я хочу здесь зачитать.